— Пушка! — воскликнул Карим. — А вот и пулемет заработал. — Все трое собрались в укромной щели. Невидимые снизу, они рассматривали то, что творилось в долине. Вот басмачи заметались в огненном кольце — ловят коней. Вот красные конники вырвались, из ущелий и начался горячий бой.
Часа через два все было кончено. Часть банды полегла, часть сдалась в плен, небольшие группы просочились в горы — кто на коне, кто пешком — спасали свою жизнь.
— Это Карлуша со своим эскадроном работает, — вздохнул Карим. Ему до боли было грустно, что он здесь, а не там, с товарищами, карающими озверевшую банду.
— Отец, я иду к своим. Прощайте!
— Иди, сын мой, иди. А мы с Усманом пригоним отару, надо накормить наших защитников.
— Ой, много погибло людей в кишлаке, опоздал Абдусаттар! — вздохнул Усман.
— Он предупредил жителей, как и нас. Надо полагать, ушли в горы, — с надеждой в голосе проговорил Карим.
— Ой-бой… Много крови сегодня пролил меченый шайтан. Мало кто ушел в горы. Ночь, темнота, холод, — проговорил пастух.
Старик оказался прав.
Спустившись к юрте, Карим оказался в своем эскадроне. Загоревшего до черноты, бритого и прихрамывающего, его сначала не узнали.
Только командир Андерсон, окинув внимательными серыми глазами пастуха, порывистым движением привлек его к себе, обнял:
— Ты ли, друг? А мы тебя оплакивали и мстили за твою смерть. Нам говорили раненые, вас увезли в горы, замучили там.
В двух словах рассказал Алимов о своем спасении.
— Дай, Карлуша, оружие! Душа не терпит…
— Верю. Сто четыре жителя превращены в обуглившиеся трупы. Многие умирают от ран. А здесь, на стоянке, мы нашли все награбленное и даже десять комплектов красноармейского обмундирования.
— Зачем оно басмачам?
— Засылать лазутчиков выведывать, какие кишлаки тянутся к Советской власти.
— Поймали курбаши? — волнуясь, спросил Карим.
— Ушел проклятый! Всех бросил — шайку и четырех жен. Три из них почти девочки. Все исщипаны, в синяках и ссадинах. Это муж шутил с ними…
— Дай людей! Надо догнать, отыскать злодея!
— Сейчас тебя обмундируют, бери взвод и местного проводника, езжай! Навряд ли след отыщется… За рубеж ушел.
Карима обступили товарищи, обнимали, но он искал глазами кого-то. Вот он, черный каменный богатырь с огненным взглядом!
— Абдусаттар! Ко мне, друг!
Через полчаса два лихих красноармейца во главе взвода подъезжали к пожарищу. От небольшого, но цветущего кишлака остались угасшее огневище и груды развалин.
На медпункте, у палатки, в тени, лежали перевязанные раненые бойцы и жители, видимо, принятые во время резни за мертвых и потому недобитые. Врач и два санитара перевязывали молодую девушку.
— Алимов! Дорогой мой! Опять с нами, вот как чудесно! — воскликнул эскадронный врач грузин. — Посмотри, как мучают людей эти гады! Хуже диких зверей, мерзавцы!
Подъехав ближе, Карим увидел тонкий стан, прекрасное лицо и милые, широко открытые глаза.
— Сади! Маленькую Сади мучили, терзали!.. — с болью воскликнул Карим, и перед глазами возникла картина далекого детства.
Он соскочил с коня, нагнулся над девушкой. Губы чуть шевельнулись жалобой:
— Он… Салим… радовался, что нашел меня… Прощай, Карим…
Голова ее скатилась набок. Врач наклонился над нею.
У Алимова сжалось сердце. Старый враг — черный туман — начал гасить сознание… Бодрый, уверенный голос Абдусаттара вернул его к жизни.
— Спешить надо, командир! Уйдет проклятый дьявол.
Карим вскочил в седло и понесся в ту сторону, куда указал Абдусаттар, успевший разведать, что час тому назад курбаши с двумя телохранителями проскакал в сторону границы.
Как ни гнал коней отряд Алимова к переправе, догнать басмачей не смог. Курбаши был уже на другой стороне. В бессильной ярости Карим бесцельно разрядил карабин. Салим обернулся, погрозил камчой и ускакал.
После отъезда Алимова Андерсон снарядил обоз раненых и отправил в Душанбе с запиской Каримову сопровождать его.
— Вы должны встретить Алимова, передать ему приказ, — сказал он врачу.
Когда обоз был готов тронуться, к Андерсону подошел старик.
— Помоги, командир! Мне сказали, что в твоем отряде мой внук Султан, хочу повидать его.
В ту же минуту из одной повозки раздался взволнованный голос:
— Я здесь, дедушка! Уцелел ты? Не убили басмачи? Как я рад!.. Раненный в руку и ногу Султан попросил командира оставить его на излечение у деда. Тот дал свое согласие.