Является Верочка Сурмилина, ей теперь уже лет двадцать пять. Она еще больше располнела и обрела энергические манеры, присущие людям, сложившимся на больших заводах.
Верочка (у порога). Я к тебе, директор, без предупреждения. Перед отъездом куча дела.
Черемисов. Не еду, Верочка, переменились планы, но милости прошу. Знакомься-мой отец, Григорий Варламович, уральский доменщик. (Отцу.) Председатель заводского комитета… наши первые молодые строители. Энтузиасты.
Верочка (радушие). Папаша… Вот уральцы! Молодой мужчина. Ни за что не скажешь, если вас поставить рядом.
Черемисов (шутливо). Так… Ты намекаешь, Веночка, что я уже довольно-таки пожилой.
Верочка (строго и прямолинейно). Не пожилой, но скоро будешь. Опять переменились планы. Нельзя так безответственно относиться к своему здоровью. Сгоришь, товарищ Черемисов.
Черемисов (шутливо). А посему, завком, согласование наутро. Садись. Мамаша ужин сооружает.
Верочка. Нет, мне еще надо к секретарю горкома партии. Но вот один вопрос, прямо пожарный. Черемисов. Пожарный… ну, давай тушить. Верочка (иной, сухой тон). Известно ли дирекции, что сегодня вредные цеха не получили молока?
Черемисов (хмурясь). Положим, да, известно. Ну и что же?
Верочка. Как ты можешь говорить об этом таким спокойным тоном?!
Черемисов. Я вижу, что в тебе, Верочка, кипит очередной вулкан. Давай вулканизируй.
Верочка. А ты, товарищ Черемисов, за шуточки не ускользай. Вулкан здесь неуместен. Стадо, видите ли, перекочевало на новые пастбища, и головотяп директор совхоза оставил вредные цеха без молока. Дело надо передавать в прокуратуру.
Черемисов. Зачем же ты ко мне пришла? Ступай в прокуратуру. И кстати скажи там, что я распорядился оставить на день завод без молока.
Верочка. Так. Понимаю. Выгораживаешь. Ты, Черемисов, вечно выгораживаешь, а между тем здесь преступление.
Черемисов. Это не преступление, а жизненная целесообразность. (Вдруг прорвалось.) Ты, Сурмилина, брось эту линию — терроризировать моих работников. Ты вооружилась профсоюзной дубинкой и крошишь… Терпения нехватает. Ты понимаешь, что такое выпас в условиях оазисов. Надо же помнить, каких усилий стоит нам в пустыне каждая бутылка молока. Вера Ермолаевна, я ценю твой социальный темперамент. Но думать надо, думать, Вера Ермолаевна, серьезно думать. Нам могут предстоять еще такие неприятности, такие трудности, что эти ты будешь вспоминать, как благодать.
Верочка (вдруг дружески, внимательно). Что такое? Что случилось? У тебя все в порядке, Черемисов? Может быть, неприятности?.. А?.. Реагируешь повышенно. (Отцу.) Если бы вы знали, как он работает, а позаботиться о нем некому.
Черемисов. От одной тебя полведра крови потеряешь.
Верочка (сокрушенно). Ужасно реагируешь… Я пью из него кровь. Кошмар! (Опять с юмором.) Но все равно… Я привезла инженера Лозинина с женою. Терроризирую? Как угодно! Безобразие, что такие люди, как Лозинины, живут в одной комнате!
Черемисов. Лозинины в одной комнате! Не понимаю… Где они? Зови.
Верочка. Олег Лозинин учился в Москве, летом приезжал на практику и жил у жены в ее комнате. Так и осталось. У них ребенок… Безобразие! (Ушла.)
Григорий Варламович. Настоящая завкомша! Цаца с перцем.
Черемисов (гордость). Мои люди! Сам растил. Ты взгляни на инженера. Чуть ли не детьми сюда приехали… Теперь опора, кадры! (Горестно.) Семья большая, не доглядишь.
Являются Олег Лозинин, Валя, Верочка.
Лозинин (радушно). Здравствуйте, Дмитрий Григорьевич-
Черемисов. Здравствуйте… (Запнулся.)
Валя. Здравствуйте, Дмитрий Григорьевич. Вы очень редко узнаете меня. Неужели так уж постарела?
Черемисов (хватается за голову). О, боже!.. Вот позор? Вместе получали ордена. (Отцу.)Знаменитый бригадир строительства. Простите, Валя. Ничего не изменились… наоборот.
Валя. То есть как наоборот?
Черемисов. Все та же юность.
Валя. Какая уж там юность. Я жена, мать.
Черемисов. Поздравляю с новорожденным.
Валя. Спасибо, но ему уже пять лет.
Черемисов. Значит, поздравляю пятикратно. (Смеясь.) Семья большая, недосмотришь, а вы скромничаете. Скромность, конечно, украшает, но иногда ведет к забвению. Короче: вопрос с квартирой считайте разрешенным. Мой недосмотр. Винюсь. Эх, други дорогие!.. Как живая стоит перед глазами старина. (Отцу.) Являются ко мне эти ребята голодные, замученные… Поместить их некуда. Шум, возмущение… энтузиазм упал. Смешно и дорого.
Валя (смеясь). Кирпичи… кирпичики. Я целую неделю плакала по ночам. Думала сбежать, а теперь ценю. Мне очень дорога наша школа мужества! (Смутилась.) Нет, правда, это не одни красивые слова!
Верочка. Поедем, а то воспоминаний хватит до утра. У меня горы дела.
Черемисов (Лозинину). Вам будет особое задание.
Лозинин. Бериллиевые сплавы?
Черемисов. А что, интересно?
Лозинин. Стеснялся сказать, а пора. Мне очень хочется поработать. У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
Черемисов. Поработаем, дружок, наславу! Поработаем. А вопрос с квартирой считайте разрешенным.
Лозинин. До свидания! Спасибо, спасибо.
Лозинины уходят.
Черемисов. Ты, Верочка, не обижайся, у меня, видишь ли, дурной и славный день. Настроение путаное.
Верочка (решительно). А я что говорю? Нельзя так безответственно относиться к самому себе! На людей начинаешь кидаться. Успокойся. Не обижаюсь. Некогда. (Стремительно ушла.)
Григорий Варламович. Сложно, погляжу, тебе живется.
Черемисов. Ничего, привычка.
Являются Месяцев, Жданович, Чильдибай.
Месяцев. Варламович! Горы сдвинулись, Евгений Евгеньевич, ты видишь кто?
Жданович (становится на колени). Учителю и патриарху коленопреклоненно. (Кланяется.)
Григорий Варламович (добродушно). Не надсмехайся, идол… Так и остался вертопрахом. Голова ведь пегая.
Жданович. Сиянье мудрости и бес в ребре.
Григорий Варламович. А бес не покидает?
Жданович. Ох, нет!
Григорий Варламович. Ну как же ты обходишься?
Жданович. Борюсь.
Григорий Варламович. Ох, врешь! Ох, бестия, ох, врешь!..
Черемисов (подводит к отцу Чильдибая). Познакомься… Митя Месяцев на опытах был одной рукой, этот — другой. Чильдибай Надиров — в переводе значит: высота, зенит.
Григорий Варламович. Здоров, мастер, проздравляю. В степь не тянет?
Чильдибай. Почему нет? Но в степи жизни мало. Каждый день один и тот же разговор.(Прибавил.) Мы молодой народ.
Черемисов (удовольствие, даже торжественность). Ну-с, молодой народ… (Берет в руки пакет.) Впрочем, вот что: совещания не будет, я остаюсь дома, в отпуск не еду.