Последнее время она старалась освободиться от мыслей и эмоций, уставясь на собственные скрещенные руки или на пустое место на стене. Чем меньше работал мозг, тем меньше она чувствовала и тем лучше ей было, хотя частенько от таких усилий ее начинало клонить ко сну.
Телефон зазвенел именно в тот момент, когда она допила кофе. Она поставила чашку в раковину, где уже стояли чашки из-под кофе, выпитого за целую неделю, несколько грязных тарелок и кастрюля, в которой она два раза в день варила себе суп.
— Привет, мама, — сказала она уверенно и равнодушно.
— Здравствуй, дорогая, как ты сегодня?
— Лучше. — Она всегда отвечала «лучше». Иначе мать примчалась бы к ее двери, и это было бы гораздо серьезнее, чем свернутый в трубочку листок бумаги.
— Как твои глазки, дорогая? Опухоль сошла?
— Да. Все в порядке.
— Синева еще есть?
— Немножко.
— Просто ужасно, что нос сросся неправильно. Ломать снова, чтобы переделать то, что они не смогли сделать в первый раз, — представить невозможно! Но ты умница, что сделала все это прямо в больнице, пока лежала с ногой. Думаю, непросто было бы тебе вернуться туда еще раз после стольких месяцев.
— Конечно. — Она подошла к раковине, осторожно взяла чашку и снова налила кофе. Сегодня мать что-то уж слишком разговорилась.
— Слава Богу, все позади. Теперь нужно просто упражнять ногу, набираться сил и поскорее возвращаться домой. На сколько тебя отпустили с работы?
Дори уснула, не доезжая нескольких километров до дома. Над горизонтом садилось теплое осеннее солнце, и глаза ее тоже закрывались. Она прикрыла их всего на секундочку, чтобы исчезла эта резь от солнечного света. В кабине было так тепло! Дорога успокаивала своей монотонностью. Она любила и была любима. По радио звучала тихая спокойная музыка. Сквозь сон до Дори донесся голос Гила, мягкий и глубокий, как течение спокойной реки.
— Пока не вернусь.
— Ты же знаешь, что надо вернуться как можно скорее, чтобы твое место не занял другой врач. Ты и так хорошо потрудилась, чтобы его получить. Столько лет учебы, медицинская практика, интернатура… и три года ожидания. Сколько сил потрачено на эту карьеру! Нельзя потерять все это из-за какого-то несчастного случая. Это, конечно, трагедия, но ты вполне можешь справиться. Бог ведь не дает нам испытаний сверх сил, помни об этом.
— Это я уже слышала. — Хотя, честно говоря, она подозревала, что на этот раз он переоценил ее силы.
— Так ты гуляешь каждый день, да? — Проще всего было позволить ей строить предположения. — Я просто уверена, что свежий воздух пойдет тебе на пользу, дорогая. Хотя, должна признаться, предлагая тебе уехать куда-нибудь, я и представить не могла, что ты заберешься в такую даль. Подумать только — Канзас!
— Мама, я не совсем в форме, чтобы ехать в дом отдыха.
— Конечно, конечно, но я думала — может, в санаторий или на оздоровительный курорт.
Дори знала, о чем думала ее мать. Она всегда знала, о чем думает мамочка — ведь все это легко можно было угадать. Именно из-за стопроцентной предсказуемости она и любила маму.
— Полагаю, теперь все это уже не имеет значения — ты отдыхаешь и набираешься сил. А с кем-то из местных ты успела познакомиться? Сельские жители обычно так дружелюбны. Совсем не похожи на горожан. Ни в коем случае не бойся появляться на людях. Знаешь, эти фермеры бывают очень состоятельны…
Что еще ей нравилось в матери, так это умение отпускать тончайшие намеки размером с атомную бомбу.
— Я не совсем в форме и для того, чтобы снова выходить замуж, мама, поэтому давай не будем об этом, — сказала она довольно резко, подумав вдруг, непонятно почему, о Гиле Хаулетте.
— Хорошо. — Мама правильно поняла жесткие нотки в ее голосе. — Ты получила мою посылку? Кармела такая умница! Я рассказала ей о твоей беде с волосами, и она посоветовала сделать короткую стрижку, а потом снова отпустить локоны. Она нашла журнал с моделями коротких стрижек, чтобы ты могла выбрать. Видишь, тебя здесь очень любят. Все расспрашивают о тебе. Не знаю, зачем понадобилось уезжать в этакую даль, чтобы поправиться, когда и здесь столько людей были бы счастливы тебе помочь.
— Мама, мне не нужна помощь. Мне просто нужно время. Мне надо побыть одной.
— Да-да, я знаю, дорогая. И пытаюсь понять. Но на мой взгляд, когда случается такая трагедия, каждому человеку хочется быть среди друзей и близких.
— До меня всего час самолетом, да и позвонить я могу, когда захочу. — Господи, ну сколько можно говорить об одном и том же? Она вздохнула, и взгляд ее упал на стол, где лежал рисунок малыша.
— Да уж, если бы ты хоть иногда звонила. — В голосе матери звучало раздражение. — Если бы я сама не звонила по крайней мере раз в день, боюсь, никогда бы и не услышала твой голос. Я волнуюсь за тебя, дорогая, особенно теперь…
Дори тихонько положила трубку на край стола и пошла в столовую. Стянув с рулончика резинку, она разложила лист бумаги на столе.
Нарисованная фломастером карта была крупной и яркой. Малыш расставил смешных коров на большом лугу за домом, посадил деревья и зеленеющие поля пшеницы там, где они должны быть, и выделил черным цветом посыпанные галькой подъездные пути и дорожку между домами. Сами дома были большими иксами, а тропинка извивалась пунктиром, показывая, как лучше пройти. Она сразу простила ему светлые кудри женщины, стоящей рядом с одним иксом… он ведь никогда ее по-настоящему не видел. Но больше всего ее очаровала широкая улыбка на лице мальчугана, которого он изобразил в своем дворе.
Первый раз за долгие месяцы на лице ее невольно появилась легкая улыбка. Ей подумалось, что над таким шедевром ему, наверно, пришлось как следует потрудиться. Она вздохнула, и сердце ее наполнилось теплой радостью.
Держа в руке карту и вглядываясь в нее, Дори вернулась на кухню.
— … Ева, дочь Миджа? Помнишь? Та, у которой был ужасный прикус? В прошлом году ей сделали операцию — рак груди, а она все еще замужем… по-моему, Мидж говорил, что у них вот-вот годовщина свадьбы, восемнадцатилетие. Вот видишь…
— Мама, — спокойно перебила Дори. — Счастье после всего этого не для меня. Муж и дети просто не записаны в моей судьбе. Чему я научилась, так это тому, что нельзя заставить случиться то, чего не должно быть и нельзя остановить то, что все равно будет. Что есть, то и должно быть. А случиться может всякое…
Причем в самое неподходящее время, когда меньше всего ждешь, добавила она про себя, касаясь улыбающегося мальчугана на карте.
— …А может и не случиться.
— Ты превращаешься в фаталистку. Милая моя, я…
— Мама? Мамочка? — опять перебила она. — Я тебе перезвоню, ладно? Сегодня я еду в город, и, если не начну сейчас собираться, скоро устану и не смогу поехать.
— Конечно, дорогая. Но я знаю, что ты забудешь позвонить. Я сама перезвоню тебе попозже.
— Прекрасно. Спасибо, что позвонила. Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, дорогая, я так рада, что ты поправляешься… Если вдруг встретишь богатого фермера, умоляю тебя…
Географический центр континентальной части США располагается в трех километрах к северо-востоку от Лебанона, что в штате Канзас. Чуть проехав в любом направлении от этого места, вы окажетесь как раз в центре небытия. Именно этого и искала для себя Дори. Место, где ее никто не знает и где можно оставаться самой собой.
В двухстах километрах на юго-запад раскинулся маленький сонный городок Колби — даже не городок, а, скорее, фермерская община. Проезжая первый раз по его главной улице, улице Рейндж, Дори убеждала себя, что это просто рай, небесное блаженство, идеальное место, чтобы спрятаться от себя.
На самом деле она никогда не стремилась в Денвер, ведь, чтобы спрятаться, крупной рыбешке нужна заводь поглубже. Но, свернув с магистрали и распрямив больную затекшую ногу, она вдруг поняла, что в этом самом Колби есть что-то приятное.
Стояло начало марта, а в это время любое место выглядит так себе. И лишь впечатление от первых повстречавшихся ей жителей города пробудило в ней желание осмотреться поосновательнее. Хозяин бензоколонки быстро и аккуратно обслужил ее, дружелюбно расспросил, куда она едет, заметив номерные знаки штата Иллинойс, и заботливо предупредил быть поосторожнее на дороге. Она остановила машину на тихой улочке в центре города напротив аптеки и, прихрамывая, направилась к ближайшему кафе. Идущая навстречу женщина средних лет приветливо улыбнулась и поздоровалась с ней. Дори остановилась и обернулась назад, чтобы проверить, не уставится ли та ей вслед. Этого не произошло.