Он дал названия минам в зависимости от глубины и величины заряда пороха:
1) Для глубин меньше 3 метров, это называется «fougasse» (фугас) или «contact mine» (контактная мина).
2) Для глубин больше 3 метров, это называется «mine» (мина).
3) Когда изделие используется против вражеской мины, оно называется «camouflet» (камуфлет).
4) Когда требуется полное уничтожение укрепления (с использованием 2500 кг пороха и более), это называется «pressure balls» или «globes de compression» (сфера давления или сфера сжатия).
Согласно таблицам Вобана, заряд пороха мог доходить до 12200 кг. Целью подрыва мин было не только обрушение, но также выброс камней и почвы таким образом, чтобы сформировался скат, по которому штурмовые подразделения могли ворваться через пролом. Поскольку взрыв мины обычно являлся неожиданным для обороняющихся, он приводил к панике среди них.
Вобан дал и расчет трудовых затрат при минировании. По его мнению, в среднем 18 шахтеров и 36 подсобных рабочих должны были работать по три 8-часовые смены в сутки 1–2 месяца подряд, чтобы установить мину типа «globes de compression».
XVIII век был периодом расцвета подземно-минного дела. Например, во время обороны в 1737 году русскими крепости Очаков от турок, обе стороны широко применяли туннельные мины, но русские минеры действовали более умело, грамотно и своими контрминами успешно уничтожали турецкие мины. Турки были вынуждены снять осаду.
Во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. при осаде войсками фельдмаршала П. И. Румянцева города Бендеры в Молдавии подземно-минная борьба шла с 4 августа по 15 сентября. За этот период русские минеры произвели несколько подрывов. Самый удачный взрыв в 200 пудов пороха разрушил часть стены и сделал воронку диаметром 25 метров. Это предопределило успех штурма. Крепость пала.
Во время Семилетней войны 1756—62 гг. между Россией и Пруссией в составе русской полевой армии имелась минерная рота (120 человек), однако прусские минеры успешно ей противодействовали. Так, русские трижды осаждали крепость Кольберг (в 1758, 1760 и 1761 гг.), но ни разу им не удалось осуществить удачный подрыв мины.
Выдающийся русский полководец А. В. Суворов при всей его стремительности в действиях тоже не смог обойтись без мин. В частности, он применял подземные мины во время борьбы с польскими конфедератами под Ландскроной (в 1771 г.) и под Краковом (в 1772 г.). Во время итальянского похода Суворову пришлось применить подземную мину для взятия Тортонской цитадели в 1799 году. Это задержало его на три недели, но иного способа взятия цитадели он не смог отыскать.
Следует заметить, что в XVIII веке разработкой теории взрывов и минного дела занимались ряд ученых и практиков. Так, в 1729 году вышла книга генерал-инспектора минного корпуса французской армии Бернарда Белидора «Новая теория минного искусства». В 1749 году великий русский ученый М. В. Ломоносов написал книгу «Диссертация о рождении и природе селитры». Он же искал пути создания иных взрывчатых веществ, кроме пороха. Так, в работе «О пользе химии» он указал на возможность создания с помощью азотной кислоты сильных взрывчатых веществ.
Большие исследования в области создания взрывчатых веществ вел А. А. Мусин-Пушкин. Так, он автор книги «О взрывании смешанных с фосфором нитратов».
Подземно-минное дело в XVIII веке играло столь значительную роль, что с массовым строительством крепостей в Европе, наличие заблаговременно подготовленных контрминных галерей являлось столь же обязательной их частью, что и стены, бастионы, башни, пушки.
Число контрминных галерей, в зависимости от особенностей крепости и грунта доходило до 8—12, а их длина составляла до 1–3 километров. Своды и стены галерей обшивали деревом, во многих случаях кирпичом или бутовым камнем на известковом растворе. Расположение контрминных галерей являлось одним из главных крепостных секретов. Понятно, что если противник узнавал схему таких галерей, то они, во-первых, уже не могли исполнять свою роль, а во-вторых, противник мог использовать галереи в своих интересах.
Обычно входы в галереи тщательно замуровывали, штукатурили и закрашивали. Солдатам знать о них категорически запрещалось. Офицеры крепости обычно знали об их существовании, но им не были известны ни схема общего расположения, ни места входов. Тайну знали только комендант и крепостной инженер. Сдавая должность, они лично передавали ее своим преемникам.