— Устроим, — успокоил меня Смушкевич. — Думаю, испанское командование не откажет в маленькой просьбе своему авиационному советнику. Поехали ко мне!
Смушкевичу не отказали в его просьбе.
Мы разместили людей, пообедали, отправили отдыхать Луизу и Розалину и присели со Смушкевичем у высокого дотлевающего камина.
Вот так и воюем, — вздохнул он. — Мало, чертовски мало самолетов. Соколы наши дерутся сам знаешь как. Да мало их… А как у вас?
Я рассказал о теруэльских переживаниях, о своих планах, а потом признался, что трудно в нашем деле работать с переводчицей.
— Слушай. У нас тут пополняется интербригада. Среди ребят много поляков и чехов. Наверняка кто-нибудь знает испанский, а? Сегодня же выясним это дело и найдем добровольцев для команды подрывников.
Узнав, что для работы в тылу противника нужны люди, знающие русский, первыми явились к нам два югослава — Ивац Хариш и Иван Карбованц.
Иван Хариш был приземист и плотен, Иван Карбованц — худощав и высок.
Товарищи по интербригаде в шутку называли друзей Патом и Паташоном.
Впоследствии в отряде капитана Доминго Харишу и Карбованцу дали прозвища Хуан Пекеньо (маленький) и Хуан Гранде (большой).
Оба приятеля — в прошлом моряки. Оба знали английский, французский, испанский и русский, а Иван Гранде вдобавок владел еще и итальянским.
Следом за югославами к нам пришел красивый насмешливый чех Ян Тихий. Затем появились американский еврей Алекс, болгары Павел и Василин. А потом мы просто растерялись: от интербригадовцев, желавших бить врага в его тылу, буквально не стало отбоя. Немцы, австрийцы, французы, финны, итальянцы, венгры — все шли к нам.
— Надо брать! — лихорадочно нашептывал мне капитан Доминго, поблескивая возбужденно горящими глазами. — Посмотри, какой народ! Где еще найдешь таких ребят? Да и когда нам дадут пополнение?!
Мне тоже не хотелось отказываться от этого подарка судьбы. Переговорив в штабе с товарищами, занимавшимися комплектованием интербригад, я получил в Альбасете не двух переводчиков, а более двадцати отличных бойцов.
ПОД ГРАНАДОЙ
Хаен прилепился к подножию горы и, казалось, утопал в зелени. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Сады и рощи лишь окружали город. Уже на окраинах нас встретил суровый камень. В узких ущельях средневековых улочек ни кустика, ни травинки. Только кое-где в центре робко зеленела трава на скверах, и там же стройными рядами высились вечнозеленые деревья, за которыми заботливо ухаживали люди.
Странен был этот окаменевший город, имевший почти шестидесятитысячное население. С исступлением монаха-фанатика он отталкивал протянутые к нему нежные ветви апельсиновых и мандариновых садов, упорно не желал слушать волнующий шелест оливков.
Но жители Хаена отнюдь не напоминали монахов. Линия фронта проходила всего в двадцати пяти — тридцати километрах, а они шумно наслаждались всеми доступными благами жизни. Думаю, что чудесная испанская музыка проникала ио вечерам даже за высокие стены огромного женского монастыря…
В Хаене мы с Доминго сразу направились в провинциальный комитет Испанской коммунистической партии, секретарем которого был член ЦК КПИ товарищ Немесио Пасуэло. Он тепло встретил нас, познакомил с находившимся тут же другим секретарем — товарищем Кристовалем Валенсуела.
Быстро были решены все вопросы, связанные с прибытием группы минеров: размещение, связь с командирами частей, материальное обеспечение.
Через несколько дней товарищ Пасуэло устроил ужин, на котором присутствовали почти все местные партийные работники, наш советник на южном фронте Кольман со своими переводчиками, Доминго, Висенте, я и Обручева. Здесь я впервые увиделся с членами провинциального комитета Хосе Арока и Мартинесом. Последний стал непосредственно заниматься всеми нуждами нашего специального подразделения.
Много узнали мы о большой работе, проделанной коммунистами провинции. В первые дни мятежа комитет КПИ во главе с Пасуэло ушел сражаться против мятежников. В Хаене остался лишь один член комитета — инвалид Мартинес. На него обрушилась груда дел, и отчасти вследствие этого он не смог противодействовать некоторым перегибам в сельском хозяйстве. Только когда вернулись с фронта остальные члены провинциального комитета КПИ, здесь по-настоящему, хотя и явочным порядком, была проведена земельная реформа в интересах сельской бедноты.
Узнали мы и о героической борьбе шахтеров и металлургов Хаенской провинции. Позже эти металлурги из Линареса и Убеды по заданию провинциального комитета партии отливали корпуса для ручных мин, которые мы снаряжали самодельными взрывчатыми веществами в самодельными взрывателями.