— Надевай свой мешок, Пат, — сказал Ян Тихий. — Надевай мешок и пошли к машине. Хватит. Напредставлялся. Тут не кино.
— Иди ты к черту! — рявкнул Хуан Гранде. — Ладно уж… Я готов. Если завтра пойдем воевать, то, конечно, я остаюсь…
Время, проведенное в Хаене, не пр. опало даром. Теперь мы располагали внушительной, по сравнению с Теруэльской операцией, силой и могли действовать в составе многих групп. Доминго доложил командованию фронта, что бойцы готовы к боевой работе.
Перед подрывниками сразу поставили несколько задач.
Подрывники направлялись и под Кордову, и под Гранаду, и в район севернее Кордовы. Предстояло взрывать железнодорожные и шоссейные мосты, организовывать крушения воинских эшелонов, подрывать вражеские автомашины, выводить из строя самолеты на аэродромах и промышленные предприятия, работающие на фалангистов.
Отдельным группам поручалось нащупать в тылу противника людей, сочувственно относящихся к республике и готовых помочь в уничтожении важных военных объектов.
Хуана Гранде я, как обещал, взял с собой под Гранаду. Капитан Доминго ехал на север, к знаменитому Гвадалквивиру, на берегу которого стоит Кордова.
Позиции республиканских войск с севера подходили к Гранаде на восемь-девять километров… Они охватывали город полукольцом. В распоряжении мятежников в то время была одна железная дорога, связывающая гарнизон Гранады с Севильей, Кадиксом и другими крупными центрами, занятыми фашистами на юге Испании. В их руках находилась также автомагистраль, идущая на запад.
По указанию командования специальные подразделения должны были в одну из ближайших ночей взорвать мост на железной дороге примерно в десяти километрах северо-западнее Гранады и лишить военную промышленность города электроэнергии.
Мы прибыли к месту назначения в середине дня. Машины пришлось оставить в нескольких километрах. И вовсе не потому, что опасались налета или артобстрела. Из-за долгих дождей стали совершенно непроезжими немощеные дороги.
Взрывчатку мы пока не выгружали из автомобилей. Возле них дежурила надежная охрана, а остальных бойцов я повел на КП батальона, оборонявшего указанный нам участок. Увязая в грязи, мы наконец отыскали этот КП в четырех километрах от шоссе.
Командир батальона — тучный сорокапятилетний человек, в прошлом моряк, — знал о приезде подрывников и ждал нас. Его не смутили осторожные намеки на то, что у нас туго с продовольствием.
— И накормлю, и обогрею! Вот виллы для отдыха не подготовил… Заночуете без каминов и без матрацев! — пошутил он и, в упор посмотрев на Хуана Гранде, спросил: — Моряк?
Комбат бурно радовался, что угадал профессию Хуана. Они хлопали друг друга по плечу, без околичностей перешли на «ты», пустились вспоминать знакомые корабли, порты, каких-то неведомых владельцев таверн и кабаков от Лондона до Лимы. И я понял: тут мы не пропадем. Моряк моряка не подведет, расшибется в лепешку, а сделает, что нужно!
Так впоследствии и получилось. Командир батальона обеспечил нас довольствием, подобрал отличных проводников и даже выделил бойцов для участия в вылазках группы.
Правда, поначалу он нас и огорчил: оказалось, что батальон не ведет поисков.
— Почему, командир?
Моряк пожал плечами:
— Но ай орден!
Это проклятое «нет приказа» мы слышали в Испании не в первый раз.
Разведку противника придется вести, как и под Теруэлем, самостоятельно, и мы смирились с этим.
Вечером командир батальона провел меня и еще нескольких подрывников в переднюю линию окопов. Окопы отрыты неважно, крутости, где грунт был неустойчив, не укреплены и во многих местах оползали, обваливались. Под сапогами хлюпала вода. Мы вылезли из хода сообщения и пошли верхом. Небо было непроницаемо черным, зато внизу, в котловине, сияли бриллиантовой россыпью сотни ярких созвездий.
Командир батальона остановился, кивнул в сторону светящихся точек и, подтягивая поясной ремень, сказал:
— Гранада… Держатся, сволочи!..
С наступлением следующей ночи наша группа, нагрузившись взрывчаткой, тихо миновала боевое охранение батальона.
Антонио ушел еще засветло.
Командир батальона проводил подрывников до передовых постов, взволнованно пожелал удачи.
Темнота. Тишина. На обувь с каждым шагом налипает все больше грязи. Под ногами канавы, какие-то борозды, камни. А впереди, внизу под нами, все та же сияющая огнями Гранада.
Гранада! Ни один город Испании не воспет русскими поэтами с такой любовью, как ты! Бессмертный Пушкин грезил твоими красавицами. В наши дни замечательные стихи посвятил тебе Михаил Светлов. Для русского человека Гранада стала символом страстной любви и великого мужества…