Появление «Уэмбли» тоже было в некотором смысле преуменьшением. В конце XIX века железнодорожный магнат Эдвард Уоткин решил построить на северо-западе Лондона парк развлечений, центральным элементом которого должна была стать самая высокая башня в мире по образу Эйфелевой. Башня и парк привлекли бы посетителей в прежде непримечательный район Уэмбли, а добираться туда надо было по Метрополитен-линии, принадлежащей Уоткину. Предприниматель не жалел денег: сначала он предложил построить башню самому Гюставу Эйфелю (французский инженер отказался, испугавшись, что его перестанут считать патриотом), а затем объявил общенациональный конкурс, по итогам которого выбрал самый дорогостоящий проект. Доходы от парка развлечений поначалу позволяли держать темп грандиозного строительства, но вскоре Уоткин заболел, отошел от дел, а после его смерти стало ясно, что финансировать проект больше некому. Недостроенные опоры башни уничтожили динамитом, и она осталась в истории под названием «Каприз Уоткина».
Один грандиозный проект сменился другим. В 1924 году в Уэмбли-парке открылась Британская имперская выставка, экспозиция достижений колониального хозяйства из подконтрольных королевству стран. Главной целью мероприятия было укрепление торговых и политических связей между Британией и ее доминионами, потому что империя уже потихоньку трещала по швам: Первая мировая война, беспорядки в Ирландии, движение Ганди в Индии и разрешение на проведение собственной внешней политики подорвали авторитет и влияние метрополии. Король Георг V произнес речь, осторожно призвав вернуть все как было, но, как отмечал историк Ниалл Фергюсон, «большинство английских мужчин интересовались футболом сильнее, чем делами Британской империи». Посетители толпами валили на построенный на месте «Каприза Уоткина» стадион, где за год до выставки впервые прошел финал Кубка Англии (официальное число зрителей – 126 тысяч, желающих – более 300 тысяч). Когда выставка закрылась, стадиону дали имя «Уэмбли» и назначили главным в стране.
Первые 30 лет существования «Уэмбли» – золотой век стадиона. Английские клубы бились в кубковых финалах, постепенно повышая посещаемость с 90 до 100 тысяч, а сборная Англии никому здесь не проигрывала. Но в 1953 году на «Уэмбли» приехали венгры, «Магические мадьяры» с Ференцем Пушкашем, Шандором Кочишем и Нандором Хидегкути, действующие олимпийские чемпионы, не знающие поражений 24 матча подряд. Встречу сборной страны, где придумали футбол, и страны, которая в тот момент лучше всего в него играла, английские журналисты назвали «матчем века» и ответственно к нему подготовились, выучив правильное написание и произношение непростых венгерских имен. Но сборная Англии почему-то не отнеслась к игре всерьез: стартовый состав определял не тренер, а футбольная федерация, а капитан команды Билли Райт перед матчем посмеялся над необычными легкими бутсами венгров, заявив, что «у них и формы-то нормальной нет».
Излишнее внимание к форме сразу же подвело Англию. Игроки сборной ориентировались на номера венгров, ожидая, что «девятка» Хидегкути будет играть в центре нападения, и не понимали, почему соперники часто менялись местами и не следовали одной тактической схеме. Пушкаш безнаказанно финтил в штрафной площадке, Йожеф Божик забил роскошный гол дальним ударом, Хидегкути сделал хет-трик, и Венгрия разнесла Англию со счетом 6:3, заодно поспособствовав появлению шедевра спортивной репортажной журналистики. Джеффри Грин из газеты The Times написал статью под программным заголовком «Новая концепция футбола», в которой назвал матч «сумерками богов», англичан – «посторонними в потустороннем мире», а Билли Райта, попавшегося на финт Пушкаша, – «пожарной машиной, спешащей не на тот пожар». Поражение от Венгрии подпортило репутацию сборной, продемонстрировало недостатки английского клубного футбола, заставило тренеров изучать континентальный опыт и разрушило ауру непокоримости стадиона. Придворный поэт Джон Бетчеман писал: «О, оставшийся в прошлом „Уэмбли“, где же теперь твои радости?»
Радости вернулись на «Уэмбли» через 13 лет. Англия победила на домашнем чемпионате мира и ненадолго возродила ощущение собственного футбольного превосходства – которое, впрочем, пропало после чувствительного поражения от Шотландии через десять месяцев на этом же стадионе. Но в 1966 году словно состоялся ренессанс империи: болельщики на трибунах размахивали британскими «юнион-джеками» (сейчас на матчах Англии можно увидеть исключительно английские красно-белые флаги), а сборная методично расправлялась с соперниками, впервые пропустив лишь на 82-й минуте полуфинала, да и то с пенальти. Непривычно прагматичный стиль команде навязал тренер Альф Рэмзи, которого современники называли замкнутым и даже черствым человеком, напрочь лишенным чувства юмора. Он едва не лишил Англию героя, собираясь убрать капитана Бобби Мура в запас перед финалом, но потом передумал и выбрал другой план на игру, заставив своего лучшего игрока, Бобби Чарльтона, сосредоточиться на нейтрализации Франца Беккенбауэра. В результате Мур отдал две голевые передачи и стал лучшим игроком матча.