Второй колдун продолжил:
- Я вижу, что страшные вещи должны обрушиться на наших людей, если мы подчинимся призыву, посылаемому сегодня Арднехом.
Тот, который обратился к Дункану первым, снова поднял голову и молвил:
- Ты умалчиваешь о том, что, должно быть, видели все мы: страшные беды обрушатся на наших людей, что бы ни выбрал доблестный принц Дункан. Дункан нетерпеливо прервал их:
- Это война, и все мы знаем, что означает это короткое слово. Можете вы прибавить что-либо обнадеживающее или пугающее к тому, что мы уже знаем?
Второй ответил:
- Это все; я вижу Арднеха - не слишком отчетливо, но я знаю, что это он, схваченного какой-то злой силой, более могучей, чем он; Арднех схвачен и умирает, а наша армия бежит, не пытаясь помочь ему. Таков будет результат, если мы послушаем его, примем его руководство. Если же нет, то я не могу разглядеть его смерть и даже появление этого врага, обладающего непреодолимой силой.
Двое магов, которые говорили до сих пор, погрузились в молчание, глядя на Дункана, затем повернулись в ту сторону, куда он смотрел.
Третий колдун, который теперь, казалось, стал самым высоким, нарушил свое молчание.
- Господин Дункан, то, что они оба рассказали тебе, - все это правда. Если мы примем руководство Арднеха, то вот какое будущее я провижу: Арднех, окруженный врагами и умирающий, и ты, потерявший надежду и отступающий. А затем...
Затем следует какое-то чудовищное насилие. Если же мы откажем Арднеху, не последуем за ним, события грядут неизмеримо страшнее, и я вижу их куда более ясно... Весь Запад и все то, за что мы ратуем, прекратят свое существование...
- Погодите! - приказал Дункан. - Все вы! Если благодаря своему искусству вы можете видеть все это, то не должен ли обладать такой способностью и Арднех?
Трое колдунов шепотом посовещались. Затем первый ответил:
- Это должно быть ему доступно.
- Ладно, если он действительно на нашей стороне... - Дункан не закончил свою мысль. Возможно, его отвлекло то, что трое безликих колдунов теперь повернулись к нему с определенным новым напряжением в позах, словно они внезапно увидели над Дунканом что-то странное.
До него также дошло, что ему нужно еще подумать о патрулях, которые он разослал во все стороны на поиски...
Нет, нет, особенно о тех, кто находится далеко на севере и...
Действительно, один патруль, в частности, требует особой заботы. В этом патруле есть темноволосый юноша невысокого роста, но крепко сбитый, по имени Рольф или как-то так. Да, возможно, он слышал об этом Рольфе раньше - в какой-то связи с техникой. Арднех вполне мог теперь пожелать, чтобы этот Рольф снова занялся чем-нибудь, связанным с техникой, поскольку раньше это так хорошо ему удавалось и приносило отличные плоды.
Когда Дункан обдумал это, ему показалось, что он лучше разобрался в этом деле. Ему, словно он вспомнил тайну, которой можно было поделиться лишь с немногими или даже ни с кем, стало ясно, что новая техническая миссия, которую непременно следует поручить Рольфу (а значит, и патрулю, в состав которого он входит), вероятно, должна будет касаться некоего объекта, черного, словно изготовленного из блестящего черного дерева, чем-то напоминающего драгоценный камень, размером с человеческий кулак. Арднех, возможно, недавно держал такую же вещь, видел и держал такую вещь впервые и тогда-то получил ключ к тому, чтобы узнать о существовании и местонахождении большего и неизмеримо более важного предмета, истинную ценность которого пока не представляло себе ни одно человеческое существо. Этот предмет в данный момент находился во владении одного из приверженцев Востока, где-то в северной пустыне, где, если он поспешит и ему будет сопутствовать удача, его мог бы вовремя перехватить патруль, в который входил Рольф...
Эта череда мыслей пронеслась в мозгу принца Дункана так естественно, так логично, что лишь затем он подивился тому обстоятельству, что получил новое знание, и его источник - чей-то другой разум, не его собственный. "Арднех?" мысленно спросил он с настойчивостью, которая была равноценна крику. Ответа он не получил, череда мыслей о похожем на драгоценность предмете, о чьем существовании он никогда не подозревал раньше, осталась незаконченной.
"Арднех, ты не можешь так поступать со мной. Я не желаю находиться под контролем". Даже когда у него промелькнула эта агрессивная мысль, он понимал, что никакая сила не могла управлять им. Он просто частично удостоился доверия Арднеха.
Воздух над прогалиной прояснился. У колдунов снова были лица; трое магов озабоченно обступили его.
- ...
Господин Дункан, принц, - раз за разом повторял высокий колдун -Серый. Когда он увидел, что Дункан слышит его, он добавил: - Он пришел прямо к вам. Принц, разве вы не почувствовали его?
Да, да. Теперь я почувствовал его. Слушал его. Но поверил ли я ему -это совсем другое дело.
Они попытались получить от него дополнительную информацию, но Дункан мало что мог рассказать; Арднех по-прежнему оставался загадкой. Он повел остальных обратно к лагерю, где на некоторое время в одиночестве заперся в своей палатке, чтобы обдумать все самому среди карт, рапортов, аналитических обзоров. Были сильные аргументы как за, так и против, но в глубине души Дункан уже более чем наполовину был убежден, что вскоре двинет армию на север.
3. НАЛЕТ
Был самый разгар лета, и Абнер, верховный констебль Востока, весь покрытый пылью после трудного путешествия, изнемогал от зноя в маленькой, раскаленной от солнца комнатке под самой крышей караван-сарая. Вокруг него суетилось несколько проворных молчаливых слуг, ловко приспосабливающих свои движения в тесной комнате к присутствию грузного неуклюжего констебля. Пыль, поднятая при торопливой уборке, все еще висела в лучах света, падавших через маленькие высокие окна в похожих на тюремные стенах. Слуги слаженно распаковывали вещи и заносили их внутрь, пока констебль с отвращением оглядывался вокруг. Снаружи караван-сарай выглядел более привлекательным. Было бы значительно лучше, подумалось теперь констеблю, снова стать лагерем на открытом воздухе; его эскорт был достаточно силен, чтобы не опасаться бандитов, кроме того, в этом районе не было никаких существенных сил Запада. Но его спутница пожелала провести одну-две ночи под крышей, и, чтобы доставить ей удовольствие, он согласился.