ЗНАЛА, что чья-то сильная рука уже поднимает крышку люка. Что она уже натягивает тугую тетиву арбалета. Что она уже вкладывает в него смертоносную стрелу. И когда рука Ортага похотливо скользнула по ее влажному от пота животу, Мона, теряя сознание, приказала тому невидимому для нее, кто стоял наверху:
— СТРЕЛЯЙ!
— Смотри-ка, очухался, — раздался смутно знакомый голос. — А я уже думал, ты отдашь концы без моего участия. Было бы очень обидно, Тай.
— Ты хочешь меня убить?
— Верно.
Унрит напрягся.
— Эрик?
— Он самый. Узнал, — собеседник был доволен.
— И за что? — вяло поинтересовался унрит.
— Ага. У тебя отшибло память, — грубо сказал Эрик. — Я могу ее прочистить, Тай. Вспомни брата.
— Торсона?
— Именно.
— Сейчас, — Тай и впрямь ничего не помнил, Элта. Безумная ночь. Пары харуты. Еще более безумное утро. Мертвая Мона. Что еще? «У тебя осталось три хоры, Тай».
Три хоры.
Они давно прошли.
— Не понимаю, — пробормотал унрит.
— Так уж и не понимаешь? Твоя Элта…
— Заткнись! — прошипел сквозь зубы унрит. Ему было безразлично все, что касалось его самого. Но то, что касалось Моны… Элты… — Тай снова закашлялся. — Ну, давай, не тяни, — он чувствовал себя усталым и больным. Что-то холодное и склизкое свернулось под одеялом. На груди. На животе. Но он точно знал. Это не страх. Это хиссы. — Давай, Эрик. Ты всегда был похож на мясника.
— Это суд, Тай. Я даже выполню твое последнее желание. Если… Если ты не будешь слишком наглеть.
— Тогда откинь одеяло. Мне жарко, — попросил Тай. Ему-таки удалось повернуть голову, и теперь он в упор смотрел на перемазанное кровью лицо своего убийцы. Их глаза встретились. — Нет, ты все же слишком похож на…
Глаза Эрика блеснули нехорошим светом.
— В самом деле, Тай? Сдается, ты и впрямь серьезно болен. У тебя жар. Откинуть? Одеяло? Никогда не слышал ничего глупей…
Странный скрежещущий звук прервал его слова. Все переборки кумарона жалобно застонали. Казалось, судно слегка накренилось.
— Что это?
— Я думаю, мы просто сели на мель, — сказал и сам ничего не понимающий Тай.
— Какая мель?! Здесь достаточно глубины, хриссы меня раздери… — Эрик вытер потные ладони о штаны. Наклон судна и впрямь усиливался. — Что-то больно быстро. Мы что — тонем?
— По-моему, ты пришел убивать, — мрачно заметил Тай (он так скверно себя чувствовал, что мысль о скорой смерти несла облегчение). — Только бей сразу. Не промахнись.
— Что ж, слова настоящего унрита, Тай.
— Зато дела настоящего дерьма. Знаешь что? Цель прямо в сердце. Только откинь одеяло, а то, глядишь, промахнешься, — с издевкой произнес Тай.
— Сначала я отрежу кое-что другое, — ухмыльнулся, наконец опомнившись от страха, Эрик. — Ты ведь все равно просил откинуть о…
Убийца шагнул к кровати, схватил левой рукой край одеяла.
— Видишь, я делаю, как ты хотел.
Одеяло откинулось. Глаза унрита широко раскрылись от ужаса…
— СТРЕЛЯЙ!
Эрик стремительно отскочил от кровати, так и не опустив меча. Но хиссы оказались проворней. Узкие, длинные тела взвились в воздух («флаиссы», — в последнюю секту успел подумать унрит, он даже успел разглядеть их маленькие, злобные глазки). Потом сразу три черные ядовитые стрелы вонзились ему в лицо.
— Похоже, мы сели на мель, — проворчал стоявший за спиной Носатый Игл.
— Наплевать, — пробормотал Урт, наклоняясь к тяжелой деревянной крышке, закрывавшей вход в трюм.
— Где Лин?
— Там, — неопределенно ткнул пальцем в сторону кормы Игл.
— А Эрик?
— Ищет Тая.
— Он всегда был дураком, — покачал головой Урт, — подстрахуй.
Держа наготове заряженный арбалет, он откинул крышку, заглянул вниз.
Из трюма ползли клубы едкого дыма.
— Что-то горит. Ни хриссы не вижу. Похоже, тут было жарко. Эй, есть там кто?
Ответом ему был пронзительный женский визг.
— Порядок, — Урт удовлетворенно взглянул на Игла. — Дуй за веревкой.
— Да, но где же я ее найду?
— Где хочешь. Вон у Лина была.
— Так она ж… — пробормотал Игл, но видя, как наливаются злостью глаза Урта, осекся. — Ладно. Пойду поищу на кумароне.
Урт снова заглянул в трюм. Глаза слезились от дыма. В носу свербило. Унрит чихнул. «Чем же они там дышат?» — подумал он. Внезапно клубы дыма словно расступились перед его взглядом, и он увидел странную картину. На полу лежала незнакомая ему женщина в разорванном платье («унритка? нет?»), а рядом с ней стоял на коленях полуголый человек, вернее, почти голый — только спущенные штаны мешком болтались на лодыжках. Человек все ниже склонялся к женщине. Урт не сразу сообразил, ЧТО тот собирается делать («в такое время? в таком месте?»), наконец, когда незнакомец окончательно навалился на беспомощно распластанное на полу тело, Урт удивленно прошептал: