Работники ОНиУ прекрасно знают, чего от них ждут и заканчивают справку-донос в нужной тональности:
«Является подозрительной личностью».
Еще почти год по какой-то прихоти Берии Саукке будет на свободе. Хотя уже есть «доказательства», достаточные для его ареста. Ибо арестованный в 1937 г. начальник отдела по оборудованию самолетов ЦАГИ А. А. Енгибарян был вынужден кое-что «вспомнить» на допросах.
Выписка из протокола допроса Енгибаряна Амика Аветовича от 10 декабря 1937 г.:
«ВОПРОС: Когда и при каких обстоятельствах вам стали известны эти лица, как участники вашей антисоветской организации?
ОТВЕТ: Всех этих лиц, как участников организации я узнал лично в процессе проведения вредительских актов и во время получения вредительских установок от Туполева в моем присутствии. В частности в 1937 г. у себя в кабинете Туполев дал установку Стоману и Чекалову на срыв полета Леваневского через Северный полюс. Ворогушин и Черемухин при мне получили от Туполева установку на вредительство по новому строительству ЦАГИ…
При таких же обстоятельствах мне стали известны как участники организации Сапрыкин, Незваль, Саукке и Озеров».
Для Берии не секрет, что еще свободные пока авиационные работники прекрасно осведомлены об участи своих друзей и товарищей. Он знает, что им известно и то, что в любой момент и они могут оказаться за решеткой. Именно в этом и кроется высшее наслаждение для садиста: захочу – прихлопну, но когда – не скажу.
Кончался год, следовало подвести итоги «плодотворной работы» и НКВД. Вполне возможно, что чего-то не хватало для перевыполнения плана, и нарком приказал «прихлопнуть» Саукке.
Взять преступника дома было бы слишком просто. Решили для интереса разработать довольно сложный оперативный план захвата. Благодаря отличной выучке работников ГУГБ, он был блестяще реализован. Вот как это происходило (выписки из Дела могут быть даны с сокращениями второстепенных деталей).
«ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1938 г. декабря 29 дня. Я, оперуполномоченный 13-го отделения I отдела ГУГБ НКВД сержант госбезопасности Бакушин, рассмотрев материал о задержании Саукке Б.А.
НАШЕЛ:
28 декабря с.г. Саукке был замечен на Арбате. Шел он медленно, внимательно осматривал публику, обращал внимание на движение автомашин. С Арбата свернул в ул. Вахтангова, но пройдя два дома, резко повернул и пошел обратно. Затем пришел на станцию метро, но на поезд не сел, а прохаживался по перрону и сел на второй поезд. На Комсомольской площади он был задержан сотрудником I отдела ГУГБ как подозрительный.
Саукке – латыш, работает инженером на заводе 156, разрабатывается ГЭУ НКВД как участник шпионско-диверсионной организации.
Арестованные враги Туполев и Енгибарян дали показания о том, что Саукке входил в антисоветскую организацию в авиационной промышленности.
По поводу пребывания на Арбате Саукке показал, что приходил покупать фрукты, но в фруктовый магазин не заходил.
ПОЛАГАЛ БЫ:
Задержанного Саукке Бориса Андреевича с материалами задержания передать в следственную часть НКВД СССР для оформления ареста и ведения следствия по его делу, как участника шпионско-диверсионной организации.
Оперуполномоченный 13 отд. I отдела ГУГБ сержант госбезопасности (Бакушин)
Нач. 13 отделения капитан госбезопасности (Арнаутовский)
Согласен: Зам.начальника I отдела ГУГБ НКВД майор государствен, безопасности /Капанадзе/».
Поздним вечером 28 декабря 1938 г. на Петровку, 38 была вызвана жена задержанного для составления «протокола опознания». Удалось установить, что задержанный с паспортом и командировочным удостоверением на имя гр. Саукке Б.А. именно им и оказался. Заодно супругу опросили, где и что она делала в этот день в городе с мужем. Как ни удивительно, но показания супругов, полученные порознь, сошлись и в мелочах. Затем с женой вежливо попрощались, сказав, что мужа ненадолго задержат для выяснения некоторых формальностей. Эта процедура оказалась сложной и растянулась до середины 1941 г. Задержанного с Петровки перебазировали в более надежное и укромное место – Бутырку. Здесь, в соответствии с принятыми порядками, он был сфотографирован в профиль, в фас и прошел дактилоскопическую регистрацию. А 30 декабря был подписан чрезвычайно лаконичный ордер за № 2546. Надо полагать, что власти считали задержанного важной птицей, так как на документе не поленился поставить свою подпись сам нарком.
Во исполнение полученного приказания, в ночь с 30 на 31 декабря в дверь кв. 36 (писарь, готовивший бумагу для наркома, ошибся, вписав в ордер кв. № 26) постучали уверенно и властно.
– Кто там? – спросили домочадцы, хотя прекрасно знали, кто там.
– Откройте, за оружием. Если не отдадите сами, придется искать, – последовал четкий ответ (он не раз звучал в ночной тишине за дверями московских квартир).
Вошли трое молодых людей.
К рассвету обыск был завершен, «гости» удалились. Все могло бы показаться страшным сном, наваждением, если бы не разгардаш, не большая красная печать на двери одной из комнат. При взгляде на осунувшиеся, посеревшие липа родных в памяти невольно всплывали тяжелые страницы антифашистских романов Фейхтвангера.
Непрерывный и мощный поток арестованных «врагов народа», поступавших в следственные органы НКВД с 1937 г.. требовал от них новых, не обычных методов ведения следствия, ибо необходимо было в сжатые сроки заставить арестованных признаться в своих антисоветских делах. Но как сделать так. чтобы взрослые, честные люди писали заведомую ложь на самих себя?
Как всегда в экстремальных ситуациях, помощь пришла из ЦК. Мы узнали об этом недавно, после опубликования телеграммы т. Сталина от 10 января 1939 г.: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)».
Вот в чем причина того, что протоколы разных дел схожи друг с другом, как братья близнецы. Меняются в них только фамилии и объекты вредительства, зависящие от специальности арестанта.
Чтобы не утомлять читателя повторяющимися вопросами. мелочами, приведем лишь отдельные места из протоколов допросов
Из протокола допроса от 28 12.38 г.:
– ВОПРОС. Какие имеете награды?
ОТВЕТ Награжден грамотами УВВС и почетной ЦИК СССР.
ВОПРОС. Где Вас задержали?
ОТВЕТ На углу Бакунинской ул. и Гаврилова гюреулка. (Третий вариант, отвечающий истине. Сотрудники НКВД о месте задержания писали первое. что приходило на ум).
Из протокола допроса от 05.01.39 г.:
– ВОПРОС Как и когда Вы познакомились с Туполевым?
ОТВЕТ. Туполева я знаю с конца 1917 или с начала 1918 г.. когда я работал в аэродинамической лаборатории МВТУ монтером под ого руководством. В конце 1924 г. я снова встретился с Туполевым в ЦАГИ, куда я поступил работать в качестве старшего инженера.
ВОПРОС. Что Вам известно об антисоветской деятельности Туполева и Енгибаряна?
ОТВЕТ. Об антисоветской деятельности Туполева и Енгибарряна я никогда ничего не знал.
Из протокола допроса от 07.01.39г.:
– Начало 22 ч 20 мин конец 1 ч 50 мин
ВОПРОС. Как и когда Вы познакомились с Петляковым?
ОТВЕТ. Петлякова я знал с 1914 г. С ним я познакомился во время учебы я МВТУ В 1924 г. по рекомендации Петлякова я поступил работать в ЦАГИ и до сентября 1938 г. работал под его руководством.
ВОПРОС Какое участие Вы принимали вместе с Петляковым в антисоветской деятельности?
ОТВЕТ Не вместе с Петляковым не помимо его я ни какого участия в антисоветской деятельности но принимал.
Допросил следователь НКВД /А.Красових/-.
Из этих допросов следователю Либенсону все стало ясно и из под его пера 14 января 1939 г. выходит
– ПОСТАНОВЛЕНИЕ об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения
Я, старший следователь отделения следственной части Либенсон Главною управления НКВД, рассмотрел следственный материал по долу № 21895 и принял во внимание, что гр. Саукке Борис Андреевич 1891 г. уроженец Харькова, гр-н СССР достаточно изобличается в том, что является участником антисоветской твредительской организации и занимался шпионской деятельностью, направленной против Советского Союза.