Ju 88A-5 (WkNr 8173) из 6/KG 30. сбитый 24 июня 1941 г
Экипаж Uffz. Reinhard Scheilern, Fw. Heinz Ireus, Gefr Georg Cerecki.
Ju 88A-4 (WkNr 2062) из 1/KG 30. сбитый 17 мая 1942 г
Экипаж Uffz. Withelm Techmann, Lt. Jakob Mach, Uffz. Herbert Ficher, Uffz. Heinz Zgederan
В предыдущем номере МА были допущены ошибки рисунок МиГ-23МЛД на центральном ра)вороте принадлежит кисти Олега Карташова. в то время как в журнале указана другая фамилия. Редакция приносит искренние извинения Олегу Карташову лично и читателям На стр 28 у второго самолета снизу на фюзеляже должна быть желтая полоса, а никак не красная Это уже типография.
Примите наши извинения
Редакция.
АСЫ МИРА
Виталий Александрович Гордиловский (1909-1993)
Владимир РАТКИН Москва
Мягкий, интеллигентный, Виталий Александрович Гордиловский никак не походил на бравого воина. И тем не менее, именно такие как он отстояли Родину. Не плакатные призывы комиссаров, а природная сметка и мудрость простого солдата позволила одолеть врага.
И даже будучи командиром полка, Виталий Александрович чужд был слепому исполнению приказов, а старался выполнить задачу меньшей кровью. Только подчиненные смогут в полной мере оценить это.
Мы не могли не рассказать об этом прекрасном человеке, ибо через призму его жизни видна наша с Вами История, трагические и знаменательные события страны.
Виталий Александрович Гордиловский родился в белорусской деревне Чересы. После окончания школы в 1928 году поступил в московское Нижне-Красносельское железнодорожное училище имени Октябрьской революции. В 1933 году окончил его. Практику проходил в депо в Панках, был на хорошем счету и мог бы через непродолжительное время готовиться к тому, чтобы стать машинистом паровоза. Но стремился попасть на флот. Еще во время учебы, в 1932 году, пытался пройти медкомиссию, отбиравшую пополнение для службы на море, но безуспешно. А в 1933 году Виталия вызвали в райком комсомола: шел набор в авиацию. На вопрос председателя комиссии, не хочет ли Виталий стать летчиком, тот ответил, что хотел бы стать авиационным инженером. «Я тогда думал так: инженер – это тот, кто сам проектирует, сам же и испытывает созданную им технику. А председатель мне говорит: «В этом году набора в инженеры нет, пойдете летчиком?» Я сказал: «Пойду». В 1933 году Гордиловский поступил в Качинскую авиашколу под Севастополем. Первым его самолетом стал У-1< без обшивки на крыльях, использовавшийся только для отработки руления и пробежек. Затем освоил У-2 и был переведен в г.Энгельс для продолжения обучения, уже на Р-1.
По окончании школы в 1935 году Виталия Гордиловского направили в 5-ю разведэскадрилью Смоленской авиабригады им. ВЦСПС. Года службы хватило ему, чтобы стало ясно: он не обделен талантом летчика. В 1937 году
В.А.Гордиловского, как отличного летчика, командировали в Москву для участия в первомайском воздушном параде. В строю других вел он над Красной площадью свой СБ. В том же году летчика по представлению комэска Силаева выбирают парторгом эскадрильи. Но через непродолжительное время молодой и принципиальный парторг был отстранен от своих обязанностей и переведен «на другую работу»: на должность заместителя командира 4-й бомбардировочной эскадрильи по летной подготовке. Таилось ли что-то за этим перемещением, либо нет – установить вряд ли удастся. Последовавшие события, однако, не заставили себя ждать.
«В то время было принято уходить в отпуск сразу всей эскадрильей. Пришло время отпуска, а надо вывозить выпускников академии имени Ленина; их обучали на штурманов. Меня вызывает комэск: «Останешься вывозить?» Ну, я согласился. Все уехали. И я стал сам себе командир. Сам назначаю режим работы, сам полеты планирую. И вот в один из дней у меня через несколько минут после взлета один мотор на СБ раз – и обрезал. А через несколько минут – и второй». С трудом удалось посадить СБ на маленькую площадку в заболоченном лесу.
«Теперь его надо вытаскивать, а как это сделать? Кругом лес. Решили перетащить бомбардировщик по болоту. Соорудили плоты, а когда завели тросы под СБ и стали приподнимать его нос, чтобы завести на плот – самолет надломился и весь рассыпался. В округе, проверяя мои действия, установили, что СБ при посадочном маневре выдержал сверхпредельную нагрузку. Но признали все мои действия правильными».
Вскоре Виталия Гордиловского вызвали в отдел кадров бригады. «Начальник отдела кадров долго вел отвлеченные разговоры, а потом заявил: «Претензий, конечно, к вам никаких нет, летаете вы хорошо. Однако вы увольняетесь из вооруженных сил». Военный билет приказали сдать. Что дальше? Мне говорят: иди на парткомиссию. Пошел туда. «А зачем, – говорят, – тебя сюда прислали? Претензий у нас к тебе – никаких».
«И попал я в такое положение: из армии уволили, а из городка не выгнали. Квартиру сдать пришлось, переселился в закуток под лестницей. Работы найти не могу. Совершенно случайно встретил на улице своего техника Филиппова; его только что комиссаром эскадрильи назначили. Рассказал ему все. «Ну, пойдем ко мне, чайку попьем». Накормил он меня и дал 50 рублей. А на следующий день его арестовали, и заодно – комбрига Фалалеева и комэска. Оказалось: пока мы сидели, чай пили, кто-то в доме напротив на пожарную лестницу залез и в окно за нами подсматривал. И все сообщил: и что ели, и что пили, и даже какими купюрами деньги мне давали». С того времени, лишенный всяческой помощи, сменил Виталий много мест работы Был и грузчиком, и техником на Смоленском пивзаводе. Однажды помогло давнее «знакомство» с Л Кагановичем когда-то молодого выпускника железнодорожного училища представляли наркому путей сообщения как отличника учебы. По указанию Кагановича Виталий Гордиловский был принят на работу в управление Западной железной дороги, где работал в отделе путевого и вагонного хозяйства Но не оставлял надежд вернуться в авиацию, писал письма во все возможные инстанции.
«Я в городке стал знаменитостью Все знали, что ко мне правительственные письма приходят. В письмах тех было написано возвращение в вооруженные силы не представляется возможным Но почтальон-то не видел, что в письмах было написано.»
И вот в августе 1940 года В А Гордиловскому в его «комнату» под лестницей пришло очередное послание. Вскрыв конверт, Виталий обнаружил там предписание, направлявшее его в г. Могилев в распоряжение командира 125-го скоростного бомбардировочного полка.
После прибытия к месту службы В А Гордиловскому было возвращено офицерское звание. Для восстановления летных навыков его откомандировали в г.Иваново, в летный центр, где к его приезду собралось уже много таких же как и он реабилитированных летчиков В Иваново В А Гордиловский познакомился с летчиком С. А. Ульяновским, также репрессированным в 1937 году и работавшим до реабилитации в ГВФ, на аэрофотосъемке трассы БАМа. После окончания учебы им пришлось расстаться. Как оказалось – ненадолго.
Руководящий состав 15 Гв АП ДД (С.А.Ульяновский – четвертый слева. В.А.Гордиловский – пятый слева)
«22 июня 1941 года в полку долго не отдавали приказ на боевой вылет все ждали какого-то дополнительного подтверждения. Три раза вешали бомбы и три раза снимали Думали – может опять учения? До этого у нас были проверки системы ПВО Минска и Смоленска Наконец,, ell часов взлетели всем составом полка и взяли курс на Запад Подлетаем к Минску, а он горит уже».
Отбомбились по аэродрому немцев в Сувалках. А затем – перебазирование. «А у нас на аэродроме пять «пешек» стоят, и никто не умеет на них летать. Нашлись смельчаки – с грехом пополам подняли их в воздух, три из них потом разбили при посадке».
Превосходство немцев в воздухе было подавляющим. СБ 125-го полка летали без истребительного прикрытия и ежедневно несли потери. «28 июня при подходе к цели зенитки выбили мне правый мотор, я уже не мог удерживаться в строю, пропустил ведомых вперед, а сам начал отставать и остался один. Когда отходил от цели, появилась четверка «Мессершмиттов». Стрелок начал отбиваться. Вдруг три истребителя развернулись и ушли – не знаю, почему, может, горючее у них кончалось. А один остался и начал нас лупить. Зашел сперва спереди сверху, потом – снизу. Потом встал рядом, крыло к крылу, так близко, что я даже морду летчика увидел. И он мне показывает пальцем давай, мол. прыгай. Я ему соответствующим знаком показываю нет. Тогда он разворачивается, заходит сзади, бьет, и я замечаю, что стрелка перестал слышать. И «Мессершмитт» начинает атаковать нас уже безнаказанно. Очереди бьют по бронеспинке – аж зубы стучат. После атаки он стал проходить под нами – штурман отдал до отказа вниз стрелковую установку и выпустил очередь «Мессер» ушел. Я у поврежденного двигателя выключаю зажигание и тяну к аэродрому. И только к нему подходим – вижу прямо у нас на пути высотка, а на ней стоит тригонометрический знак, и никакой возможности нет его перескочить. Я тогда запускаю поврежденный мотор, мы этот знак перепрыгнули – и шлепнулись на брюхо. Я вываливаюсь за борт, штурман через свой люк вылезает. На моторах масло дымится, весь фюзеляж в пробоинах – около трехсот штук их потом насчитали, и не загорелись ведь! Подходим к стрелку, а он весь изрешеченный. Мне после этого вылета морда того немца часто снилась».