Другой молодой летчик из Котласа, вылетев на учебный перехват, так увлекся преследованием цели, что перестал видеть приборы. Крен достиг опасной отметки 90°, и самолет на форсаже устремился к матушке земле, превысив через какое-то время предельно допустимую скорость. Летчик, пытаясь поправить положение, резко рванул ручку, от перегрузки (самописцы показали — до 12 единиц) потемнело в глазах… Когда же глазки снова стали видеть, они увидели на индикаторе РЛС заветную цель! Задание пилот выполнил, однако перехватчик был сильно деформирован. Но не разрушен!
В одном из полетов с учебным пуском ракет на полигоне под Астраханью, Р-40Т не захотела покинуть родной пилон, а ее включенный двигатель прибавил асимметричную тягу самолету. Можно себе представить, как летчик (целый замкомполка) в течение вечных 8 секунд (время работы ракетного двигателя) компенсировал ручкой и педалями эту асимметрию и гадал, сработает ликвидатор ракеты или нет.
Другой случай, напротив, связан с тем, что учебная ракета (полк в Правдинске) при посадке самолета самопроизвольно покинула пилон, а упав, нанесла ущерб в виде убитой коровы 2*.
Что же касается боевой работы, то она была в условиях мирного времени довольно нудной. Боевое дежурство, скрашиваемое рассказами бывалых, довольно интенсивные полеты (топлива тогда почему-то хватало), зачетные стрельбы на полигонах. Лишь изредка выпадало на долю перехватчиков какое-нибудь экстраординарное задание.
В апреле 1984 г., например, самолеты с аэродрома Насосная участвовали в перехвате разведывательного шара, запущенного к нам из Ирана. Вражеский посланник дрейфовал на высоте около 25 000 м, то есть там. где его кроме МиГ-25 достать никто не мог. После нескольких неудачных попыток одному из летчиков удалось- таки поразить шар — ракета, выпущенная почти в упор, нарушила несколько секций шара (он многосекционный), но не взорвалась. Продырявленный разведчик спустился до 16 000 м, где его из пушек и «доделали» МиГ-23.
Другой интереснейший случай также связан с южными границами СССР. На рубеже 70-х и 80-х годов тамошних пвошников буквально «достал» один гражданский рейс в Иране, проходивший в непосредственной близости от границы. Раз в неделю ПВО напрягалось, летчики безвылазно сидели в кабинах в готовности № 1, а часто и вылетали «проводить» «иранца». В один прекрасный день терпению пришел конец, и командование решило провести акцию с целью показать супостату, что мы не под открытым небом спим. Два МиГ-25 перелетели на один из военных аэродромов в Армении. Пара летчиков, назначенных для выполнения задания, в детали не посвящалась. Им дали приказ вылететь, в эфире молчать, и только отрабатывать указания по изменению курса. Как рассказывал потом один из них: «Я понял, что нас гонят за «забор» и отвернул — пусть китайцы летают — их до х… а напарник сделал хороший крюк над Ираном, километров 100…»
1* При током обилии про 4 л спирте противообледенительной системы вообще никто не вспоминал. Вообще, но этот счет существует токая легенда. Жены техсостава, озабоченные непросыхаемостью мужей, скучковались и послали коллективное письмо товарищу Микояну с просьбой заменить «эту гадость» чем-нибудь непитьевым, на что тот цинично заметил, что если, мол, надо, если Родина потребует, то мы самолет французским коньяком заправлять будем.
2* Странно, но крупный и некрупный, рогатый и безрогий скот пасется у нас в районе аэродромов повсеместно. Видимо, оттого, что «народ и армия едины»
Главный редактор настоящего журнала когда-то, отдавая долг Родине и являясь техником самолета МиГ-25ПДС, как миленький менял ему «обувку»
Пара МиГ-25ПДС одного из строевых полков на ночных полетах
Самый известный эпизод биографии МиГ-25, коренным образом повлиявший на его судьбу, конечно же, связан с бегством на этом перехватчике старшего лейтенанта Беленко в Японию.
6 сентября 1976 г. на аэродроме Чугуевка (Дальний Восток) проходили плановые полеты. Полк ПВО, базировавшийся здесь, имел на вооружении перехватчики МиГ-25П. Размеренный ритм полетного дня нарушило сообщение о том, что один из самолетов не вернулся. Такое не часто, но случается, и все причастные начали срочно делать все, что делается в таких случаях: заполнять документацию, готовить отстой, комплектовать и маркировать инструменты и т. п. Надо было быть готовыми к худшему. Худшее — это когда самолет разбился. Но катастрофа машины была бы просто пустячком по сравнению с тем, что произошло. Никто тогда и подумать не мог, что советский человек, коммунист, более того — замполит эскадрильи, военный летчик Виктор Беленко, оставив жену и квартиру, покинет страну, «другой такой не знаю, где так вольно дышит человек.» Пришедшая вскоре информация о приземлении МиГ-25 в японском гражданском аэропорту «Хакодате» повергла в шок командиров всех ступеней — от комэски до Главкома. Что там мучения маленьких человечков, техника самолета и спецов из групп обслуживания, писавших круглыми сутками объяснительные, когда слететь были готовы и не такие головы!
Существуют самые разные версии случившегося — от «Беленко заблудился» до «Беленко — давно внедренный американский агент». Поначалу официальная Москва настаивала на первой версии и требовала вернуть самолет и летчика, но сам перебежчик сильно подгадил Москве, сделав соответствующее заявление по поводу родины и попросив политического убежища в США. Советское руководство, пытаясь сохранить приличное лицо, заявило в том духе, что, мол, Беленко накачали лекарствами, вот он и поет с чужого голоса.
Но вернемся в тот сентябрьский день, когда МиГ-25 со 100-процентной заправкой покинул аэродром и на малой высоте устремился к берегам Японии. По некоторым данным, там его ждали. Навстречу вылетели японские «Фантомы». Скорее всего, Беленко понимал, что долгий низковысотный полет, исключительно по визуальным ориентирам может окончиться печально. Известно, что МиГ-25 садился очень спешно, что называется — на последних граммах керосина. Немудрено поэтому, что на посадке Беленко повредил шасси самолета.
Пока советское руководство отходило от столбняка, японцы вместе с тут же подоспевшими американскими специалистами исследовали ценный трофей. Разбирали-собирали, запускали, замеряли, делали анализ материалов конструкции — короче, поковырялись основательно. И даже когда советское правительство потребовало от Японии возврата самолета, японцы, не имея юридических поводов не возвращать машину, всячески оттягивали это событие.
Итак, Беленко был предан анафеме, а самолет — возвращен на родину. Наши специалисты достаточно быстро разобрались, что именно стало известно о перехватчике американцам. Тем более довольно скоро в печати появилась оценка МиГ-25 американскими специалистами — оценка, надо сказать, лестная для создателей самолета. Упреки в грубости изготовления конструкции и в применении радиоламп в РЛС компенсировались восхищением от приспособленности самолета для работы в условиях высоких температур, ремонтопригодности. Отдавали они должное и двухдиапазонному (как более помехозащищенному) режиму работы радиолокатора.
Нет худа без добра. Всего через 2,5 года на защиту рубежей родины заступила значительно усовершенствованная модификация самолета — МиГ-25ПД, а спустя год — МиГ-25ПДС, благодаря чему к концу 1982 г. потенциал авиации ПВО был не только восстановлен, но и значительно повышен. Появились и новые тактические приемы. Например, группа перехватчиков теперь могла наводиться с летающего командного пункта (А-50 или МиГ-31). ЧП с Беленко некоторым образом повлияло и на решение о создании нового самолета — МиГ-31.
Именно МиГ-25ПД и МиГ-25ПДС приходилось разгонять стратегические разведчики SR-71, которые в начале 80-х зачастили со стороны Балтики к западным границам СССР. В это время в Польше было неспокойно, и Запад ожидал туда советскую интервенцию.