9 февраля 1919 года арестовали Карлова и Питковица. Хотя Нильсон и пишет, что не знал о причине ареста, — очень вероятно, что события повернулись так «благодаря» его собственному отчету! Антон посещал тюрьму и разговаривал с заключенными. «Карлов плакал», — записал он в дневнике после одного такого визита. Через несколько дней шведу сообщили, что Карлова могут расстрелять. Возможно, в такой ситуации Нильсон испытывал угрызения совести, во всяком случае, пытаясь спасти командира, он посетил не одного чиновника. А пока должность командира отряда занял Соколов, но когда он «спустя неделю сломался, команду принял я», — пишет Антон Нильсон 2*.
На неприятности с Карловым накладывались и проблемы отряда. Как раз в день ареста командира Нильсон вместе с Елисеевым выполнил испытательный полет на «Альбатросе». Полет завершился вынужденной посадкой на лед Даугавы около Риги. Согласно запискам Нильсона, причиной стали нехватка топлива и сломанный элерон. Описание этого полета очень эмоциональное: «Сильный встречный ветер бил и тряс все внутри фюзеляжа, порывами меня бросало на несколько сот метров вверх, в следующие несколько секунд я падал на столько же вниз. Иногда самолет бросало в сторону, и управление становилось очень утомительным. В шести или семи километрах от Риги над Даугавой руль заклинило (имеются ввиду элероны — прим. Авт.). Ручка была полностью неподвижна, и я мог маневрировать только рулем направления». Вынужденная посадка среди множества препятствий в речной долине была, однако, успешной. «Невероятно, что мы все еще живы. Всего в нескольких метрах мы миновали холм и должны были бы разбиться о каменную гряду». Но этим дело не кончилось: после вынужденной посадки экипаж был встречен двумя латышскими солдатами, которые, приняв пилотов за «белых», собирались их расстрелять.
Удивительно, но после столь драматической посадки самолет признали годным. И уже на следующий день, на обратном пути к станции Александровской железной дороги, элероны снова заклинило. На этот раз самолет был поврежден очень сильно. «Я ощутил свою беспомощность. Ужасные мгновения», — написал потом Нильсон в дневнике. В книге он приводит подробности: механик-финн Суонио обнаружил, что тросы управления элеронами скручены вместе воздушным потоком, из-за того, что провисали. Суонио, несмотря на порывистый ветер, вылез из кабины на нижнее крыло, чтобы попытаться распутать тросы, но не смог сделать этого и был вынужден возвратиться. В конце концов они рухнули, но попали в плотный сугроб, смягчивший силу удара. Механик потерял пару зубов, но Нильсон, выброшенный из кабины, был почти невредим.
1* В отчете не указано, кто из них был пилотом, а кто наблюдателем, но, вероятнее всего, наблюдателем являлся Нильсон.
2* В другой своей книге он, правда, утверждает иное: «от него потребовали принять командование», и что он «отказался от полномочий».
А.Нильсон (слева) на фоне самолета Farman F.30. Рига, 1919 г. Возможно, на этой аппарате свой первый (и единственный?) боевой вылет
Один из авиаторов 20-го авиаотряда позирует на фоне Farman F.30. Зима 1918–1919 гг.
Морской летчик Борис Соколов, некоторое время возглавлявший 20 авиаотряд
«Павший товарищ отправляется к месту своего последнего покоя на поле» — так, в духе времени, подписал эту фотографию А.Нильсон. Гроб авиатора везут на украшенном цветами фюзеляже самолета. Слева — Avro 504
20-й авиаотряд не выполнял полетов по заданию в течение февраля-марта 1919 года. Вскоре он был переведен в Псков, а 22 мая «белые» взяли Ригу 3*.
Но Антон Нильсон покинул отряд после 15 февраля. Путь его лежал через Петроград в Москву и потом дальше — в Зарайск. Прибывшему туда 25 апреля шведскому авиатору предстояло продолжить обучение. Однако совершенствоваться долго не пришлось — Нильсон вдребезги разбил осваиваемый «Ньюпор» 11 и сам получил ранения.
Не имея возможности летать, он вернулся в Москву, где в апреле или мае встретился с А. В. Сергеевым, А. Н. Лапшинским и А. Г. Кузнецовым 4*. Товарищу Антону доверили новое задание: вернуться в Швецию, чтобы узнать, если ли там какой-то интерес к авиационному сообщению между Швецией и Россией. Кроме того, его попросили достать технические описания изделий шведских компаний ASEA (электрооборудование) и SKF (шарикоподшипники), а также кое-какую авиационную литературу. И наконец, ему следовало войти в контакт с некой семьей, живущей в Стокгольме и знакомой с Сикорским, чтобы выяснить, не желает ли известный авиаконструктор вернуться в Россию из США.
У секретаря Комиссара иностранных дел Чичерина Нильсон получил инструктаж, в котором, в частности, оговаривался способ доставки секретных документов Генеральному консулу России в Стокгольме.
Нильсон так делится впечатлениями: «Встреча с авиадармом Сергеевым была удивительно интересна. Сергеев в свои 40 или 50 лет представлял тип спокойного и интеллектуального товарища. Он был высшим руководителем Всероссийского Воздушного флота. Что будет темой встречи? Сделают ли мне выговор за то, что я не спросил разрешения высшего командования для поездки домой? Я задавался этими вопросами по пути на встречу».
3* Приводится в книге А.Нильсоно «От «Амалтеи» до Русской революции».
4* Соответственно: начальник Полевого управления авиации и воздухоплавания, начальник Штаба Воздушного флота и военный комиссар Полевого управления авиации и воздухоплавания.
Итак, Нильсона направили советским курьером в Швецию. Но путь его не был прям. Сначала он поездом выехал в Даугавпилс, затем, в составе двухтысячной колонны как «немецкий военнопленный» добрался до Вирбаллена на германской границе. А вот в Германию его не пустили, поскольку Антон не смог представить удостоверения более убедительного, чем летный сертификат. Вернувшись в Каунас, он некоторое время спустя предпринял еще одну попытку, на этот раз более удачную. Кенигсберг — Берлин — Стокгольм… Места назначения курьер достиг только в сентябре 1919 года.
В шведской столице Антон Нильсон оставался недолго — вошел в контакт с Торстеном Гулльбергом (Torsten Gullberg), секретарем шведской Ассоциации аэронавтов, который проявил некоторый интерес к планам Нильсона, связанным с авиалинией. А уже в начале октября курьер поездом вернулся в Берлин. Он намеревался приобрести там самолет для возвращения в Москву.
Сегодня это может показаться странным, на факт остается фактом: в то время несколько человек совершили подобные перелеты в Москву. Наземное сообщение с востоком, если вообще действовало, было опасным из-за продолжавшейся войны, а самолеты в Германии по окончании войны на Западном фронте были недороги. В конце года Нильсон направился в Данциг вместе с немецким пилотом Эрихом Клютке, чтобы найти самолет. Попробовали несколько машин, но от покупки отказались.
21 апреля Нильсон оказался в Штеттине, куда прибыл, чтобы попасть на борт теплохода «Обербургомистр Хаген», направлявшегося в Ревель (Таллин). 3 мая 1920 года он, наконец, прибыл в Москву. Таким образом, поездка курьера в Швецию и обратно заняла почти год!
В Москве Антону Нильсону нашлось много работы. Он несколько раз ездил на Польский фронт, встречался с Сергеевым и Лапчинским. Позднее шведа зачислили в 51-й авиаотряд, базировавшийся на Ходынке в Москве. Интересно, что в этом отряде, которым командовал Романов, была даже летчица по фамилии Филиппова. На январь 1921 года в 51-м авиаотряде имелось два «Ньюпора» 10, «Вуазен» LA, RAF RE.8 и два RAF ВЕ.2е. Позже добавилось еще несколько ВЕ.2е и Anatra Anasal. В том же году, в связи с общей реорганизацией РККВФ, обозначение отряда было изменено на 20-й авиаотряд 5*. Здесь шведский авиатор оставался почти три года.