В феврале-мае 1921 года Нильсон в составе интернациональной экспедиции посетил Оренбург, Ташкент, Фергану, Самарканд, Бухару и Баку. В последнем городе судьба свела его с другим шведом, Гарри Сандбергом Флекмоором (Harry Sandberg Flekmoor). В своих записях Нильсон называл его не иначе как «руководителем авиации военно-морского флота в Баку». В действительности, Флекмоор не был летчиком, а в прошлом выступал в цирке! Однако, после революции он служил военным комиссаром, сначала в 33-м ао, а позже — в 1-м Азербайджанском авиаотряде. По некоторым сведениям, уже весной 1920 года Флекмоор стал директором Бакинского цирка.
5* Этот отряд не имел никакого отношения к 20-му авиаотряду, в котором Нильсон служил прежде.
Ремонт двигателя в 20-м авиаотряде
3 июля 1922 года Нильсон направил в Стокгольм запрос, адресованный Премьер-министру Швеции П. А. Ханссону (Hansson), о разрешении на перелет из России в Швецию. Нильсон планировал сделать это на
гидроплане Fairey IIID вместе с финном Олофом Бергстрёмом (Olof Bergstrom), который также состоял на советской службе. В запросе к шведским властям особо подчеркивалось, что предполагаемый рейс носит исключительно частный характер и не имеет никакого отношения к политике или экономике. 11 августа Правительством Швеции в просьбе было отказано.
К этому времени Антон Нильсон служил в морской авиации в Петрограде/Кронштадте. Морская авиация как таковая была упразднена в марте 1920 года, но в окрестностях Петрограда имелось несколько морских авиационных частей. Они включали 1-й и 2-й морские разведывательные авиаотряды (мрао), и 1-й морской истребительный авиаотряд. Не известно, правда, в составе какого из отрядов состоял Нильсон. Более вероятно, что это был 1-й мрао в Ораниенбауме, имевший среди прочих и Fairey IIID.
Не известно, летал ли Нильсон вообще после 1922 г. В 1924 году он опять посетил Швецию и, вероятно, осенью того же года покинул Красную Армию в звании капитана.
В 1926 году он возвратился Швецию навсегда.
Источники: книги Антона Нильсона («На Красном фронте», «Из моей жизни в России», части 1–3, «От Amalthea до Русской революции») и материалы его личного собрания в Архиве Рабочего движения в Landskrona, дополненными документальной информацией из Шведского национального архива в Стокгольме и Российского государственного военного архива (РГВА) в Москве.
ИМЕНА АВИАЦИИ
Страницы биографии военного летчика - Дмитрий Тихонович Никишин
Продолжение. Начало см. в МА 2-2000 и МА 1-2001.
1945 год. Командир 6-го Гвардейского бомбардировочного Краснознаменного, ордена Суворова Львовского авиакорпуса. 2-я ВА, 1-й Украинский фронт
КП 5-го ГвБАК в бывшем лагере для заключенных. Оппельнская операция. Д.Т.Никишин — по центру анфас
Бои шли уже на территории Германии, в очередной раз я отправился в район Оппельна, где немцы отчаянно сопротивлялись и даже предпринимали контрнаступление. Эта командировка была очень тяжелой. Командный пункт Конева, на котором мы находились, в какой-то момент оказался в немецком окружении, отрезанные от тылов мы дня три голодали, и я с начальником метеослужбы воздушной армии майором Попелем поехал на «виллисе» в ближайший городок найти что-нибудь поесть. Город оказался совершенно пустым — население организованно эвакуировалось, продуктов не осталось. Тогда я решил осмотреть садовые участки за городом, и в одной из дач в погребе нашел мед и еще какие-то домашние заготовки. На обратном пути встретился наш танк — это была разведка танкистов, у них разжились двумя буханками хлеба и вернулись на КП. Продукты я передал Попелю, чтобы он отнес командующему, а себе оставил в котелке немного меда и горбушку хлеба, устроился на «виллисе», чтобы наконец поесть. Водитель стоял рядом с машиной. С КП вышел Попель, направился ко мне, и в этот момент немцы начали артналет. Я инстинктивно нагнулся над котелком, чтобы в него не попала земля, вокруг земля и грязь поднялись стеной… Когда все стихло, первое что я увидел — заляпанную грязью голову Попеля, лежащую на земле. Веки ее дергались. Я удивился: не думал, чтобы оторванная голова могла моргать. Вдруг глаза открылись, задвигались. Я говорю: «Попель, ты жив?». «Жив», — отвечает. Оказывается, его швырнуло взрывом в воронку и засыпало землей по самую шею. А где водитель? Исчез бесследно. Но скоро мы нашли его под «виллисом». Как выяснилось, взрывная волна подняла машину вместе со мной и бросила на водителя, который уже лежал на земле. Чтобы его оттуда достать, пришлось приподнимать «виллис». Самое невероятное, что никто из нас троих при этом не пострадал…
При штурмовке целей в окруженном Бреслау 11 февраля 1945 года погиб командир 6-го Гвардейского бомбардировочного авиакорпуса генерал И. С. Полбин 1* в результате прямого попадания зенитного снаряда в его Пе-2. Из экипажа спасся на парашюте только стрелок-радист Орлов 2*. Срочно требовалось найти равнозначную замену. Когда Новиков доложил о сложившейся ситуации И. В. Сталину, тот вдруг сказал: «А почему вы держите до сих пор в штабе Никишина? Он занимает должность, равную командующему воздушной армией, а опыта командира корпуса еще не имеет».
Приехали в Кремль. Я был здесь впервые, и хоть полковник уже, но поджилки тряслись. Меня привели в какой-то кабинет, во главе стола сидел Маленков. Он спросил: «Вы знакомы с 6-м корпусом?». Я рассказал, что корпус сформирован на базе бригады РВГК, которой я командовал, в последующем работал с ним на Западном фронте, бомбил Старую Руссу… Кроме того, это был лучший в ВВС бомбардировочный авиакорпус по всем показателям. Задав еще два-три вопроса, Маленков сказал: «Есть решение о вашем назначении командиром корпуса». Вылетать было приказано немедленно. Я передал ключи от сейфа своему штурману Владимирову, съездил домой за чемоданчиком. Жена только спросила: «Опять на фронт?»
На Центральном аэродроме у моего Пе-2 уже ждал штурман корпуса Герой Советского Союза Ромашов, но долетели мы с ним в тот день только до Ченстоховы — дальше стоял непробиваемый туман. Наконец, через два дня добрались до штаба корпуса в Бриге (Бжег). Меня там хорошо знали и не удивились появлению, но, как оказалось, приказ о моем назначении на корпус еще не пришел. Зато эту новость тут же объявило берлинское радио.
С первого же дня я летал на уничтожение группировки фашистов в Бреслау, окруженной 5-й армией Глуздовского. 3* Немцы дрались отчаянно, и штурм города уже после капитуляции Германии продолжался вплоть до 13 мая.
Здесь счет уничтоженных в воздухе с моим участием пополнил пятый немецкий самолет — истребитель Ме-109. Как обычно, Красовский (сам он летчиком не был) ради маскировки разместил свой штаб у населенного пункта Камезе в какой-то усадьбе, и рядом с ней посадить боевой самолет было невозможно. Поэтому, получив приказ прибыть в штаб, я вылетел туда на безоружном По-2. Уже недалеко от штаба за мной увязался Ме-109, видимо, летевший на разведку наших аэродромов, и не избежавший соблазна легкой добычи, какою представлялся ему мой биплан. Оторваться маневрированием от вражеского истребителя никак не удавалось, и тогда я направился к городку Конты, где стал петлять между высокими черепичными кровлями домов, летал чуть ли не по улицам. С башни ратуши за этими маневрами следил наш воздушный наблюдатель и по телефону доложил в штаб, что «мессер» гоняет По-2. «Какой бортовой номер?» — поинтересовался Красовский. «Пятнадцатый». «Ну, значит, Никишин не прилетит», — сделал вывод командующий. В этот момент немецкий летчик слишком увлекся преследованием, зацепился крылом за крышу, рухнул на площадь прямо перед ратушей и загорелся, о чем наблюдатель тут же и сообщил в штаб, а вскоре в зале, где началось совещание, появился и я. Назад в корпус Красовский из осторожности отправил меня на машине…