Делегация разместилась в гостевом особняке. Все продукты и напитки они привезли в запечатанных контейнерах, особист сам готовил, моего повара отослали. Несколько следующих дней мне пришлось, переложив дела по руководству корпусом на начальника штаба, сопровождать Микояна по его настоянию на предприятия, военные объекты, в Порт- Артур к Белобородову. Заговорив о целях встречи с Мао Цзэдуном, Анастас Иванович поделился, что предстоит отговорить его от намерения в будущем освободить остров Тайвань, так как и сил у КПК для этого недостаточно, и СССР может быть втянут в войну с США 1*. Кроме того, речь на консультациях должна была пойти о проблемах государственного устройства будущей Китайской Народной Республики, о планах по разгрому чанкайшистов.
Перелет Микояна на встречу с Мао Цзэдуном я обеспечивал со своего КП. Самолет над Бохайским заливом сопровождал полк истребителей и две «Каталины». Радиообмен ограничивался только цифровыми кодами, означавшими проход определенных рубежей. Вдруг Грачев вышел на связь открытым текстом:
— Садиться не могу, знаки разложены неправильно. Что делать?
Планом предусматривалось, что над посадочным «Т» будет помещена горизонтальная линия, а над ней треугольник. Китайцы поменяли линию и треугольник местами, да еще треугольник перевернули. Это могло означать и ловушку. Я лихорадочно решал, что же предпринять. Предложил Грачеву пройти над площадкой еще раз, посмотреть, стоят ли в саду машины и сколько их. О машинах мне было известно из шифровки. Когда Грачев доложил, что видит двенадцать автомобилей, я подтвердил, что это соответствует плану, и самолет совершил посадку. Однако напряжение еще долго не спадало. Сами консультации шли во временной резиденции ЦК КПК в поселке Сибопо и завершились успешно. Возвращалась делегация по тому же маршруту и с теми же предосторожностями.
В апреле на одном из аэродромов китайских ВВС произошло ЧП: наш техник пошел ночью в соседнюю деревню, в темноте наткнулся на проволоку аэродромного ограждения, находившуюся под током, и погиб. По распоряжению Красовского тело для захоронения транспортным самолетом отправили в Дальний. В это время мне сообщили из разведотдела, что тем же самолетом вылетела жена Мао Цзэдуна Цзян Цин с дочерью Ли На и еще одной женщиной — как мне сказали, членом ЦК КПК, направлявшиеся в Москву на лечение. Об их прибытии даже мне сначала ничего не было известно, так как этот факт китайцы постарались скрыть от всех разведок. В этом не было ничего удивительного, поскольку в городе еще было полно агентуры чанкайшистов.
Когда дежурный по аэродрому доложил мне о посадке С-47, я немедленно выехал туда, но женщины уже исчезли в городе. По некоторым сведениям, они должны были разместиться в каком-то особняке, и вечером я на служебном большом черном «Бьюике» с водителем медленно колесил по пустынным улицам, на которых стояли богатые особняки, чтобы разыскать их. Интуиция не подвела, и в конце концов мы обнаружили всех троих выходящими из ворот виллы на тротуар. Машина притормозила, я открыл заднюю дверь и знаком показал на сиденье. Женщины были готовы к такому повороту событий, сели в машину, и мы помчались к штабу корпуса.
Ли На внешне показалась мне очень похожей на отца — Мао Цзэдуна. Гостьи поселились на нашей вилле, через день за ними пришел самолет из Москвы. Багажа помимо маленьких сумочек с ними не было никакого. Чтобы скрыть китаянок от любопытных глаз, наломали огромный букет цветущей сакуры, я в летном обмундировании, шлеме, очках сел на переднее сиденье, жена — на заднее сиденье справа и букетом загородила окно, наши пассажирки скрылись в глубине салона. Так мы проехали по городу, и китайцы-полицейские, как ни пытались, отдавая мне честь, сунуть нос в машину, не смогли их разглядеть.
Благополучно усадив Цзян Цин в самолет, мы стали прощаться, и тут она произнесла длинную фразу, от которой наши переводчики пришли в полную растерянность. Тогда она улыбнулась и пояснила, что это благодарность за теплый прием, выраженная на древнекитайском литературном языке, так что переводчики могут его и не знать. Затем взяла у жены ее записную книжку и оставила в ней приглашение приехать в гости в Пекин. К сожалению, воспользоваться приглашением не удалось — надо было отпрашиваться у командования, да и строительство аэродромов требовало постоянного внимания…
Август 1953 года. Помощник Командующего 76 ВА. Ленинград.
На Карельском перешейке проводились командно-штабные учения войск Ленинградского Военного округа. Традиционно руководящий состав знакомился со всеми образцами боевой техники, состоявшей на вооружении. Самолеты показали на аэродроме, но в армии не было новинки того времени — вертолетов, и я попросил их у Вершинина. Два Ми-1 из Московского ВО прибыли на полигон уже к концу учений.
Вертолет я знал только по описаниям, и когда стал докладывать о его тактико-технических данных, возможностях, чем-то недовольный в тот день командующий войсками округа Захаров раздраженно бросил: «Но ты же не летал на них», — и увел всех к новым танкам со стабилизатором орудия. Меня это задело, и, забравшись в кабину вертолета, я попросил летчика проверить меня на знание приборов, органов управления и техники пилотирования. Потом поставил пилота за спинку кресла (в одноместном Ми-1 особенно не развернуться), запустил двигатель, поднялся, повисел, а потом полетел к танкам и завис над ними метрах в пятнадцати. Поднялась туча песка и накрыла всю группу. Захаров замахал кулаками, я отлетел в сторонку, произвел нормальную посадку, освободил место пилоту и дал ему команду быстренько улетать от греха подальше.
Потом пошли в столовую, сели за стол с командующим артиллерией
округа Парцеловым и членом Военного совета Цыбенко. Когда принесли обед, Цыбенко вдруг говорит мне:
— Что такое: «Их либе майне мутер Одесса»?
Я перевел и поинтересовался, с чего это он спрашивает.
— Но ты же переезжаешь в Одессу.
Для меня это была новость, и тогда он рассказал, что Г. К. Жуков (он командовал тогда Одесским военным округом) недоволен своим командующим ВВС, просит назначить на эту должность меня.
Этот разговор меня не обрадовал, поскольку за полгода в 76-й ВА уже полностью вошел в процесс ее боевой подготовки, а в Одессе перед авиацией стояли совсем другие задачи, и различия были очень существенные.
1* Много позднее в Новосибирске мы с Микояном возвращались к этому разговору, меня интересовало, почему этот факт не был отмечен в мемуарах и вообще считается, что вопрос о Тайване тогда не обсуждался.
Инспекция 722-го бап 149-й бад 76 ВА. На заднем плане Ил-28 и инспекторский Ил-14. Аэродром Смуравьево, 27 апреля 1958 г.
1956 год. Командующий 76 ВА и член Военного совета ЛенВО. Ленинград
Как-то летом приехал из Москвы со своей свитой Н. С. Хрущев. Ленинградцы его не любили, и, поскольку на Дворцовой площади намечено было провести митинг, принимались дополнительные меры безопасности. Собралась огромная масса народа и на самой площади, и на прилегающих улицах. Ближе к трибуне ее пересекали редкие цепи сотрудников МГБ, но их было явно недостаточно, и ко мне обратились с просьбой на всякий случай подготовить усиление силами штаба армии. Я предупредил дежурного по штабу, чтобы личный состав был готов без оружия.
Никита Сергеевич явился на митинг из Смольного уже крепко выпивши, поднялся на трибуну и начал свое «выступление». Слушать то, что он там говорил, было просто невозможно, народ стал возмущаться, толпа задвигалась и поползла к трибуне. Я вызвал усиление, офицеры и солдаты выстроились цепями и натиск толпы сдержали больше не силой, а уговорами, поскольку тогда уважение к авиаторам еще сохранялось. Хрущев прекратил свою «речь», его усадили в машину и быстро увезли с площади… В 1956 году торжественно отмечался 250-летний юбилей Ленинграда. Одним из главных событий стал парад частей округа и кораблей Балтийского флота.