Н. Левченко (справа) — п/п-ку Яшину: «Разрешите получить замечания?». 164 ОГРАП, Бжег, 1975 г.
Ни о чем в своей летной жизни не жалею — мне выпала счастливая судьба посвятить почти всю ее полетам на таком замечательном самолете, как МиГ-25. Он уже более 30 лет в строю — ребята и сегодня выполняют на нем такие учебно-боевые и боевые задачи, которые не под силу другим самолетам. Я до сих пор влюблен в эту машину — лучшего самолета, чем МиГ-25 для меня не было и нет. И не зря я отдал ему 19 лет своей летной жизни.
Частое упоминание в тексте местоимения «я» — вовсе не от того, что я слишком высокого мнения о себе. Вовсе нет, поверьте. Я старался написать от первого лица потому, что излагаю все так, как было со мной, и как это запомнил я сам.
Отдельно хочу поблагодарить моего Учителя и друга Евгения Митрофановича Воробьева за присланное письмо с его воспоминаниями о первых годах освоения и боевого применения МиГ-25Р. Они мне очень помогли в работе над этой статьей.
Июль 2001 года, Шаталово
Фото в заголовке: МиГ-21Р из состава 263 ОРАЭ над Панджшерским ущельем. Весна 1982 г.
УСТАМИ ОЧЕВИДЦА
Афганистан: Рассказ шестой
Александр БОНДАРЕНКО Шаталово
О своих командировках в Афганистан вспоминает кавалер двух орденов Красной Звезды, командир Гвардейского Борисовского Краснознамённого разведполка *, Заслуженный военный летчик России, военный лётчик-снайпер, гвардии полковник Александр Владимирович Бондаренко.
Поступая летом 1974 года в Черниговское ВВАУЛ, я представлял свое летное будущее так: полеты на выполнение сложнейших фигур пилотажа, как в кино про Чкалова; все полеты — непременно в том красивом костюме с гермошлемом, как у космонавтов; ну а если уж случится в бой, то посбиваю всех врагов, а когда закончатся снаряды и ракеты, последнего вражину уничтожу таранным ударом, а сам спасусь на парашюте… В общем, все как в книжках про наших героев…
Но жизнь распорядилась по-другому. И поступив в училище, попал я в 52-е классное отделение, где, начиная с 3-го курса, меня в числе других начали готовить к выпуску по профилю фронтовой разведывательной авиации. Тогда, в 70-е годы в Черниговском была заведена такая практика: одно из двенадцати классных отделений на каждом курсе готовило курсантов для службы в тактической фронтовой разведавиации. Справедливости ради надо сказать, что все отличия от истребительных отделений сводились к тому, что вместо тактики истребительной авиации мы изучали тактику разведавиации. Остальные дисциплины и программа летной подготовки были совершенно идентичны.
По выпуску из училища распределили меня с моим однокурсником Димой Крючковым попали в Одесский военный округ, на аэродром Лиманское, где базировался 827 ОРАП 5-й ВА. Полк летал на МиГ-21Р, а из училища нас выпускали на МиГ-21ПФ, так что особой сложности в освоении самолета мы не ощутили. Несмотря на то, что к полетам я приступил уже в середине декабря (в полк мы прибыли в конце ноября), самостоятельно вылетел на МиГ-21Р лишь 21 февраля. Весь январь молодежь летала на УТИ МиГ-15, набирая налет по приборам, а командиры к нам пока присматривались. Когда же дело дошло до полетов на МиГ-21, то уже на 12 раз я вылетел самостоятельно. И началась моя подготовка в качестве летчика- разведчика. Налетав более 85 часов, я был готов к сдаче проверок на «Военного летчика 3-го класса».
Слетав 4 октября зачетный полет для проверки на 3-й класс, 6 октября я женился. Так было задумано с самого начала: пока на класс не сдам — не женюсь.
Весь 1980 и первую половину 1981 года я со своими одногодками проходил программу подготовки на 2-й класс. А тем временем наши войска в Афганистане уже вовсю оказывали «интернациональную помощь братскому афганскому народу». В январе 1980 года у нас в полку кое-кто написал рапорта с просьбой отправить в ДРА. Но отцы-командиры остудили наш пыл, заверив, что в других полках есть народ поопытнее. С января по апрель там была разведэскадрилья 87-го ОРАП на МиГ-21Р из узбекских Каршей. И именно из-за того, что у них в эскадрилье было много молодых летчиков, в апреле их сменила 229-я ОАЭТР (отд. эскадрилья тактических разведчиков) из Чорткова (ПрикВО), где уровень подготовки был повыше. Хотя, как потом выяснилось, лейтенантов у них тоже тогда хватало (6 из 18), и четверых из них на 3-й класс «подтаскивали» уже в Каршах, в марте 1980 года. Но тогда, в январе 80-го, мы поняли, что надо еще подучиться.
А летом 1981 года пришел и наш черед, хотя некоторые из тех, кого это коснулось, на 2-й класс еще не сдали. По очереди нас стали вызывать то к командиру, то к замполит)' полка, то к особисту. Разговор был коротким: «Родина Вам оказала высокое доверие, Вы готовы?» Из тех, кого вызывали, в первую группу попали: к-н И. Б. Дерновой — ком. звена, ведущий; ст. л-т А. Г. Пйвень — ст. летчик, ведомый; ст. л-т А. И. Балько — ст. летчик, ведущий; ст. л-т Д. Ю. Крючков — ст. летчик, ведомый. Где-то в начале июля они уехали в распоряжение Командующего ВВС 40-й Армии, а меня с моим ведомым Иваном Коцарем, харьковским выпускником 1978 года, оставили в Лиманском, хотя весь «курс» бесед мы прошли очень даже положительно. Как оказалось позже, от летней отправки нас отставили излишне «заботливые» кадровики из щуаба 5-й ВА. Дело в том, что у нас в полку был еще один Бондаренко, и тоже выпускник Черниговского ВВАУЛ. Только — Петр Михайлович, капитан, выпускник 1976 года и, вдобавок ко всему — зять местного командира батальона аэродромно технического обеспечения (тыл — уважаемые люди). Ретивые армейские кадровики, не разобравшись ни в именах, ни в званиях, а лишь завидев знакомую фамилию — решили не расстраивать своего друга и не обрекать его дочь на годовое одиночество и переживания: фамилия Бондаренко из списков исчезла. К слову сказать, когда Петр Михайлович все это прознал, он устроил тестю и его друзьям серьезный «разбор полетов». Да и на войну афганскую он попал — правда, через пять лет, с эскадрильей Су-17МЗР 101-го ОРАП из забайкальской Борзи. И воевал — будь здоров, за одну ходку награжден двумя орденами Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». А времена тогда были куда серьезнее, чем в 1981 году, «Стингеры» уже применялись вовсю — если в 1981-м ПЗРК сбили одну машину, то в 1986-м — 23. А из эскадрильи 101-го ОРАП за год Афгана сбили четверых, благо — все живы остались, пятую развороченную «Стингером» машину их комэску п/п-ку Лучкину чудом удалось посадить. Так или иначе, а «благодаря» Петру Михалычу я в Лиманском подзадержался.
Наш с Иваном Коцарем черед настал в декабре 1981 года. Собрали нас (из полка поехал еще и сменный руководитель зоны посадки л-т Ишин) очень быстро, от момента поступления распоряжения до убытия не прошло и двух недель. Я к тому времени уже получил 2-й класс и допуск в качестве ведущего. Да и про Афганистан уже слышали кое-что, помимо газет и телевизора — эскадрилья из Чорткова потеряла одного летчика и два самолета; только МиГ-21 в Афгане уже потеряно 4; а всего за два года потери авиации составили около 70 машин. Понятно, официальных данных по этой теме нам никто не сообщал. Так что уезжали мы из Лиманского с ясным осознанием того, куда и зачем едем. И вот АЭРОФЛОТовский «Ту» доставил нас в Ташкент. А там совсем не одесская зима — даже жарко. Мы быстро представились и отметились где полагалось. В нужное место нам укололи прививки и, благословя, отправили ближайшим транспортником на Кабул.