К слову, во главе этой комиссии был 75-летний маршал Москаленко К.С. – главный инспектор. Он даже летом ходил в шинели, так как был уже очень стар и мёрз постоянно. К тому же был туговат на ухо, в связи с чем очень любил полёты авиации на малых высотах: хоть это он мог услышать. Входил в комиссию и известный лётчик, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Попков В.И. Хотя ему тогда было уже 55 лет, он еще имел допуск к полётам, и Александр Толубаев слетал с ним в режиме «не растрясти» на МиГ-23УБ.
В 1978 году на аэродроме Цербст для Министра обороны маршала Д.Ф.Устинова устроили показ всех имевшихся в 16-й ВА типов самолетов и вертолетов, в том числе других новинок того времени – Су-17 и Ми-24. Кульминационным моментом было прохождение над аэродромом колонны звеньев, завершали его МиГ-23М. Когда над горизонтом показался густой дымный шлейф – это приближались лучшие экипажи полка – руководитель по радио приказал им еще подсократить интервалы и дистанции. Над аэродромом ведомые стали опасно наползать на ведущих, а потому над самой трибуной летчикам пришлось с ревом и свистом рассыпаться в разные стороны. Авиационные начальники, сгорая от стыда, уже приготовилась к страшному разносу, и тут… захлопал в ладоши Министр обороны, а вслед за ним и вся его свита, уверенная, что впечатляющий «воздушный цирк» был хорошо отрепетирован заранее.
Впрочем, летчики полка могли показать и действительно хорошую слетанность, свидетельством чему может служить эпизод, связанный со старшим лейтенантом Евгением Челомбитько. Он прибыл в Цербст по замене из Староконстантинова на должность командира звена в декабре 1977 года и тут же приступил к интенсивным полетам, поскольку летал на МиГ-23-х уже три года. Его ведомым был А.Часнык, а во второй паре ведущим старший летчик Д.Плахтий, ведомым – А.Щелкалин. Летчики звена, обладая здоровым чувством юмора, при всяком удобном случае убеждали своего нового командира в том, что в ГСВГ вообще, а в их 35-м иап особенно, не следует соблюдать инструкции, которые насаждаются во внутренних округах. Их байки были настолько убедительны, что Челомбитько в конце концов в них поверил. А надо отметить, что в 16-й ВА, наверное, как нигде строго следили за соблюдением правил полетов, которые выполнялись в основном над густонаселенными районами в тесном воздушном пространстве, буквально забитом военными и гражданскими самолетами и вертолетами.
В апреле звено приступило к отработке групповой слетанности, предстоял первый полет в полном составе.
И все бы ничего, но на беду в 500 метрах на траверзе по центру ВПП располагалась позиция зенитно-ракетного дивизиона, прикрывавшего аэродром (впоследствии ее перенесли на 9 км к западу). Перед взлетом звена РП дал Челомбитько команду отработать групповой полет «над точкой» не ниже 200 метров с тем, чтобы зенитчики потренировались на низколетящих целях – командир дивизиона сам звонил в полк и просил им «подыграть».
После взлета звено выполнило первый заход над ракетной позицией на высоте 200 метров со скоростью 900- 950 км/ч. Убедившись, что летчики четко держат строй и, как положено при групповых полетах на предельно малых высотах, идут с превышением по отношению к ведущему, на втором проходе командир звена снизился до 100 метров и в набор перешел не сразу над позицией, а на скорости 1000-1050 км/ч протянул еще полтора-два километра от аэродрома. Руководитель полетов, видя такое дело, в конце концов не выдержал и скомандовал: «В набор!»
На третьем проходе Челомбитько выполнил снижение до 30-40 метров, отутюжил позицию ракетчиков и протянул почти до окраины Цербста. Летчики звена также уверенно держали строй, а РП все настойчивее и уже с беспокойством в голосе требовал перейти в набор высоты, однако других команд не давал.
На четвертом проходе,«охваченный азартом маловысотного полета, Челомбитько снизился до верхушек деревьев, боковым зрением он еще отметил, что ведомые по-прежнему четко держались чуть выше и правее, а намного выше их к аэродрому подходит вертолет Ми-8. В наушниках они слышали крик РП: «В набор! В набор!! В набор!!!». Не реагируя на его команды, звено протянуло на высоте 15-20 метров и скорости около 1000 км/ч до самого города, только тогда перешло в набор высоты и развернулось на обратный курс.
А на борту той «вертушки» из штаба армии возвращались недавно назначенный комдив полковник В.Климчук и командир полка О.Лакуста. Увидев сверху последний проход звена, они пришли в ужас, комдив ту г же с вертолета связался с КДП: «Что у вас творится?!» РП сразу дал команду проходы прекратить и после роспуска заходить на посадку.
Проявка пленки САРПП с самолета Е.Челомбитько была взята под личный контроль РП и старшего инженера полетов, так как Климчук распорядился доложить ему лично о высоте полета на четвертом проходе. На ЦЗ был срочно вызван комэск майор Зозуля, который отдыхал дома перед ночной сменой. Данные САРПП показали, что самолет летал на высоте минус 150 метров (это нормальное искажение параметров при полете на ПМВ и скорости около 1000 км/ч). С учетом поправок на этом самолете получалось, что он снижался до 10-15 метров. Поразмыслив, комэск в рапорте на имя комдива написал, что по данным объективного контроля минимальная высота была 100 метров, хотя и это было в два раза меньше допустимой. Однако комдив своими глазами все видел и знал, что это, мягко говоря, не так. Не ручаясь за себя, он поручил разбираться с летчиком начальнику политотдела дивизии.
Тот тоже был в курсе полетов звена над городом, поскольку как раз находился в своем кабинете в здании штаба на окраине Цербста, и был шокирован (а по свидетельству находившихся рядом офицеров – просто перепуган) ревом истребителей прямо над крышей. Надо заметить, что МиГ-23 вообще здорово шумел, особенно в боковых направлениях, а звук на форсаже просто бил по ушам. По сравнению с ним даже МиГ-25 казался довольно тихим, но никакого вибро-шумозащитного снаряжения для технического состава на МиГ-23 тогда не предусматривалось.
Встал вопрос об отстранении Челомбитько от летной работы, однако в конце концов, учитывая его искреннее раскаяние и поручительство командира эскадрильи, ограничились возвращением в полк документов на присвоение звания «капитан». Выговор за воздушное хулиганство сняли с него через пару месяцев, а присвоение звания задержали на полгода, так что благодаря лояльности начальника политотдела он отделался легко, и впоследствии закончил две военные академии.
Что касается расчета зенитчиков-ракетчиков, то после первого же прохода звена бойцы прекратили попытки прицелиться по самолетам: уж слишком низко и быстро те летали. Они только и успевали приседать, от страха втягивая голову в плечи…
К-н Е.Челомбитько осматривает самолет перед вылетом на пуск ракет над Балтийским морем. Май 1978 г. Фото из собрания Е.Челомбитько
Первая половина 1978 года для полка была омрачена катастрофой самолета борт №35 2-й аэ: разбился капитан Вячеслав Кривошлык, сын летчика-штурмовика, участника войны. Ночью он начал взлет на форсаже с убранным крылом, руководитель полетов этого не определил и вмешаться не успел. Точнее, он не увидел со своей вышки привычного зеленого огня БАНО и запросил стоявшего на полосе пилота. Тот ответил: «Огни включены». Тогда РП решил, что просто перегорела лампа, и дал разрешение на взлет. Когда пилоту стало ясно, что полоса заканчивается и прекращать взлет уже поздно, он стал убирать шасси, затем по команде РП выпустил парашют, который тут же сгорел. Самолет просел, на форсаже обогнул обваловку РСП, но ударился о насыпь шоссейной дороги, чудом не зацепил проезжавший по ней автобус и потом разваливался на части почти до ближнего привода. Кресло с пилотом ударом о насыпь выбросило из самолета, и его нашли только утром.