Когда узнали, что офицер штаба Воздушной армии, заместитель Главного штурмана летал в тыл противника без разрешения командования, был выпущен приказ, в котором Лавскому объявлялся выговор и запрещалось допускать такие полеты впредь.
Тем не менее после освобождения Севастополя 9 мая 1944 г. В.М. Лавский был награжден орденом Красного Знамени за успешное выполнение боевых задач.
В конце апреля 1945 г. Лавского вызвали в Москву и показали приказ о его назначении старшим штурманом-инспектором штурманской службы ВВС. В дальнейшем ему пришлось быть также штурманом полярной экспедиции СП-5.
В.М. Лавскому была зачтена предыдущая подготовка в академии ВВС и на КУНС, что дало ему возможность в 1950 году поступить в академию Генерального штаба. В 1952 г., после академии, Виктору Михайловичу предложили занять должность начальника штаба воздушной армии, но он отказался: для него это была совершенно незнакомая сфера деятельности. Тогда ему предложили только что освободившуюся должность Главного штурмана войск Воздушной обороны приграничной линии (командующий — К.А. Вершинин), подчинявшихся Генеральному штабу. В декабре 1952 г. Лавский приступил к работе в новой должности. Однако после смерти Сталина эту авиационную структуру расформировали. В.М. Лавский временно остался не у дел, но не надолго. Вскоре на Сахалине открылась новая вакансия — Главного штурмана 10-й Воздушной армии. В мае 1953 г. Виктор Михайлович убыл на Сахалин. Служба на острове позволяла ему через 5 лет вернуться в Москву. В мае 1957 г. его вызвали в столицу, где ознакомили с приказом министра о назначе нии его Главным штурманом ВВС Вооруженных сил Советской армии. На этой должности В.М. Лавский проработал 14 лет.
После выхода в отставку Виктор Михайлович 15 лет проработал в Гражданской авиации, в Управлении воздушным движением страны.
1* Хорхе — испанский псевдоним командира экипажа Стародумова. (Прим. авт.)
2* Зона ответственности 9-й армии.
Фото из архива В. М. Лавского
ВОИНА В ВОЗДУХЕ
От Эрмитажа к «Эрмитажу»
Олег РЫБАЛЬЧЕНКО С.-Петербург
Этот материал родился благодаря статье С. Пазынича о жизни аэродрома Грозный- Северный — «Эрмитаже» — периода первой чеченской войны. Публикация была в МА 1/99, я прочел ее как раз перед убытием в ЧР, и уже там созрела мысль написать продолжение. В работе, кстати (а лучше сказать — некстати), я столкнулся абсолютно с теми же проблемами, что и Пазынич: вертолеты и самолеты, находившиеся на аэродромах, полноценно отснять было совершенно невозможно. Летчики и техники гнали от борта человека с камерой, как прокаженного. И сейчас, подбирая фотоматериал для данной статьи, с горечью вспоминаешь об упущенных возможностях: не удалось отснять «ночной» Ми-8, прилетавший как-то поздно вечером всего на часок- другой… мало оказалось фотографий Ми-26… а уж до прилетавших самолетов просто «не доходили ноги»…
Итак, вторая чеченская кампания началась с вторжения боевиков в Дагестан в августе 1999-го.
Армейская авиация ЛенВО прибыла в район боевых действий на Северном Кавказе 20 сентября и была сведена в Северную авиационную группировку (АГ). Сначала она базировалась на территории Дагестана в с. Болынебредихинская (с 23 сентября по 24 октября 1999 г.). С этого аэродрома наши летчики совершили первые боевые вылеты.
Следующим местом дислокации авиагруппы была станица Калиновская (с 25 октября по 31 марта). С этого аэродрома наши вертолеты летали на Грозный. 1 апреля 2000 г. Северная АГ перебазировалась на аэродром Грозный-Северный (позывной «Эрмитаж»), где находилась до 13 января 2001 г. Здесь произошло объединение авиации ЛенВО и МВО в одну авиагруппировку (ОАГ) сухопутных войск — самую крупную на территории Чечни. Авиация МВД базировалась в это время на Ханкале. Основной костяк группировки Грозный- Северный составлял личный состав ОВЭ, прибывший сюда со своим командиром и штабом части. Им, командиру и штабу ОВЭ, подчинялись все остальные прикомандированные экипажи и наземный персонал. После перелета и объединения техника и личный состав ЛенВО перешли под командование МВО. Структура ОАГ включала в себя 4–5 различных в/ч. В ней раз в 3 месяца сменялся личный состав (и командование), а вертолеты и наземная техника оставалась, передаваясь вновь прибывшим. Сохранялось, однако, негласное правило: летчики по возможности продолжали летать на вертолетах своего округа.
Вертолеты летали от рассвета до заката, порой возвращаясь домой затемно. Для Ми-24 основными задачами были: работа по вызову КП на огневую поддержку и уничтожение противника, сопровождение колонн и групп, ведущих поисковоразведывательную деятельность (ПРД), а также вертолетов Ми-8 и Ми-26.
До февраля 2000 г. ограничений по применению боеприпасов не было. Например, в ноябре 1999-го вертолеты летали с четырьмя блоками НАР и за неделю боевых действий израсходовали месячную норму С-8. После этого на всех машинах стали подвешивать только по паре блоков Б-8 и по четыре «Штурма»: пара с кумулятивной и пара с объемно-детонирующей БЧ. Это, кроме прочего, облегчало вертушки и позволяло летать им в горах и при высоких температурах воздуха. Перерасход имел место и в случае с управляемыми ракетами «Штурм». Если до весны в каждом боевом вылете экипаж использовал все четыре ракеты по целям, позже применение управляемого оружия было очень редким. За каждую ракету требовали строгого отчета. Однако, они были незаменимы при уничтожении укрепленных объектов противника и засевших в домах снайперов. Передовой авианаводчик давал целеуказание: «Дом на окраине села с зеленой крышей, второе окно слева — там снайпер». Ракета входила точно в окно, взрывом на пару метров поднимало крышу, стены здания складывались внутрь, как у карточного домика, а в довершение сверху падала крыша.
Самым эффективным оружием были С-8ДМ (объемно-детонирующего действия), они были незаменимы в поросших лесом горах. Обычно блок Б-8 снаряжался различными типами НАР — С-8К, С-8КМ, С-8ДМ и т. д. Такая разномастная зарядка давала максимальный поражающий эффект. Летчики вели огонь, как правило, короткими очередями, давая на пристрелку 4 снаряда, а потом пять заходов одновременно из двух блоков. К этому правилу «привыкали» и «чехи» — тоже считали залпы, а потом открывали ответный огонь, зная, что БК израсходован. Был случай, когда один из летчиков забыл перевести тумблер и отстрелялся только из одного блока, после пятого захода из укрытий вылезли уцелевшие бандиты, но тут вертолет произвел повторный заход и залпом из одного блока накрыл всю группу противника.
Пары Ми-24 состояли из ведущего (на Ми-24П) и ведомого (на Ми-24В), так как «вэшка» имела на подвижной турели пулемет Я КБ и имела возможность полноценно прикрыть ведущего. При атаке наземных целей ведомому приходилось выбирать скорость на 50 км/ч большую, чем у ведущего, дабы успеть сманеврировать, ведь ему нужно было не только прикрыть командира, но и повторить за ним атаку. При сопровождении колонн и ПРД пара Ми-24 становилась в круг друг напротив друга, чтобы обеспечить максимальное прикрытие. Все полеты в ЧР происходили в основном на предельно-малых высотах и больших скоростях. До середины лета 2000 г. дежурная пара Ми-24 в пятиминутной готовности находилась на «Эрмитаже». Позже ее перевели на аэр. Ханкала, туда же направили и наземный персонал.
До отправки в ЧР экипажи вертолетов проходили усиленную подготовку в своих частях, но по прибытию на Север ный Кавказ им давали вывозную неделю и вводили в строй. Был случай, когда пару Ми-24 направили на уничтожение обнаруженных разведкой автоцистерн боевиков. Ведомым в паре шел только что прибывший летчик. На одной из горных дорог командир обнаружил бензовоз, запросил ведущего, видит ли он цель, и, получив утвердительный ответ, начал атаку. На самом деле ведомый увидел другую автоцистерну. находившуюся на 200 м выше основной цели и не замеченную командиром, принял ее за основную и атаковал. Огромной силы взрыв потряс ущелье, оказалось — снаряды попали в автомобиль, стоявший возле замаскированного нефтеперегонного завода боевиков.