С первых полетов у М-15 обнаружились недостатки в электросистеме. Так, штепсельные разъемы оказались негерметичны, допускали проникновение дождевой воды и быстро деформировались. Много мороки было с преобразователями ЭП-17 и ЭП-18. В 1977 году на самолете, пилотируемом командиром звена Александром Прохоровым, произошел отказ датчика давления в гидросистеме тормозов. На правой шкале стрелка уперлась в отметку 150 атмосфер, а на левой показала ноль. Поскольку машина в этот момент находилась в воздухе, было неясно, то ли это фантазии прибора, то ли правое колесо и вправду зажато тормозами, а левое не тормозится. С огромными предосторожностями пилот совершил посадку, но в итоге тормоза оказались в порядке, неисправность была в электрическом датчике. Из-за аналогичных неисправностей случались и ложные отказы. С другой стороны, на М-15 прекрасно показали себя щелочные аккумуляторы, хотя в АТБ для них пришлось организовывать отдельную зарядную станцию.
8* В техзадании на М-15 содержалось требование оснастить самолет лыжами, но выполнено оно не было.
9* То bardzo nie dobrze (польск.) – это очень нехорошо.
Два верхних снимка: В таких условиях приходилось трудиться шасси М-15. (aMOA)
Предложенный майкопчанами брызговик переднего колеса в форме велосипедного крыла применения на М-15 так и не нашел. (аМОА)
Нарекания вызывала коррозионная устойчивость самолета. Обнаружилось, что на планере есть аэродинамически застойные зоны. В них рабочие вещества оседали на самолет и вместе с атмосферными осадками с аппетитом поедали дюраль, который не доели химикаты, попавшие внутрь крыла. Немало способствовало этому низкое качество лакокрасочного покрытия. Уже после небольшого налета часов краска становилась матовой и начинала пачкать руки и одежду. В марте 1978 года в Майкоп поступил борт 15118, на котором производители попытались решить эту проблему, однако все «решение» на поверку состояло лишь в утолщении слоя краски. Но поскольку она была той же самой марки, все осталось без изменений.
Новая попытка борьбы с этим недостатком была предпринята, начиная с 13-й серии. Ее головной самолет получил регистрацию СССР-15105 и попал в Пятигорск 10* , а второй экземпляр (борт 15113) летом 1978 года прибыл в Майкоп. На машине были кадмированы, загрунтованы и покрыты эмалью силовые узлы в зоне попадания ядохимикатов, а также применены стальные крышки химбаков. Это оказалось полезным, но недостаточным – лакокрасочное покрытие по-прежнему не отвечало условиям работы. Одновременно с этим улучшился доступ к ряду агрегатов. Кроме того, трудоемкость при переоборудовании из варианта опыливателя в опрыскиватель на этой машине снизилась путем разрешения не снимать трубы пневмотранспорта. Это усовершенствование на последующих машинах было самой масштабной акцией производителей по выполнению перечня работ от 4 декабря 1976 года. Тем не менее, несмотря на борьбу с коррозией, начиная с 13-й серии, точнее, с самолета 1S 013-06, календарный ресурс: М-15 снизили с 5 до 3 лет.
Основной проблемой в освоении машины было то, что значительная часть ее «детских болезней» не проявилась с самого начала, а начинала обнаруживаться при определенном налете часов. На самолетах начали проявляться усталостные разрушения качалок предкрылков – оказались слишком велики нагрузки на их кронштейны. Впоследствии появилась и еще одна проблема. 8 апреля 1982 года во время взлета с оперативной точки у станицы Суворовской Усть-Лабинского района на самолете (борт 15161), который пилотировал Владимир Неловкин, в момент отрыва произошел сход колеса с оси левой амортстойки. Пилот обнаружил пропаж)' лишь тогда, когда заметил с воздуха, что техник катит но площадке какое-то колесо. Разобравшись, «чей туфля», он выше;! на связь с Майкопом. Командир эскадрильи В.В. Семикин приказал ближайшему находящемуся в воздухе М-15 (пилот А.А. Батурин) следовать к Суворовской и совершить пробную посадку на две стойки для выработки рекомендаций. Посадка была произведена, а затем сел и борт 15161. Скольжение оставшейся без колеса стойки происходило лишь в конце пробега. 5 мая того же года подобный случай произошел с бортом 15115. Пилот В.А. Маркарьян почувствовал на разбеге, что самолет уклоняется от прямой и прекратил взлет. Колесо оказалось на грани схода – в районе отверстия под масленку обнаружились усталостные трещины.
Командир Майкопского объединенного авиаотряда А.Ф. Протасов вместо вдумчивого разбора происшествия на 161-м борту с ходу обрушился на техника самолета Сергея Байбака и инженера смены Владимира Ульянкина («Вы недотянули гайку на колесе!» – «Никак нет, использовали вороток даже большей длины!» – «Ну значит, вы ее перетянули!!!»). Такой метод результата не принес, и для разбирательства с колесом 161-го борта пришлось привлечь экспертизу из ГосНИИ ГА. Вскоре пришел ответ, что в подшипнике колеса отсутствуют ролики. Поиск их на площадке в Суворовской с помощью миноискателя ничего не дал. Не найдя доказательств версии с недоперекрученной гайкой, командир обвинил техника и инженера в том, что они установили на самолет колесо с заведомо разбитым подшипником, предварительно украв из него ролики (интересно, зачем?). Тем временем А.С. Морозов, к тому времени ставший начальником АТБ, вторично запросил Москву об экспертизе, которая показала, что сход произошел из-за диффундирования (раскатывания) роликов подшипника. Кроме того, на ускоренный износ колеса повлияло и то, что, производя развороты перед загрузкой, пилот разворачивал машину «через левое плечо» с примерно одним и тем же радиусом разворота. В Мелец была направлена рекламация, но польская сторона указала, что применяемые на М-15 колеса КТ-135 произведены в СССР. Производитель обнаружился в г. Каменске-Уральском Свердловской области. Когда заводчане ознакомились с сутью претензий, то были немало удивлены: колесо оказалось вертолетным и в условиях такой нагрузки, оборотов и по соседству с агрессивными химическими веществами работать не могло. Это дало повод заводскому военпреду устроить разное руководству завода за то, что оно даже не интересуется, куда идет их продукция.
Помимо качества колес претензии вызвало низкое качество резины покрышек, единственным достоинством которых был только удачный рисунок протектора. Однако даже таких покрышек постоянно не хватало. Уже в 1983 году, когда последние М-15 добивали свой ресурс, в Майкоп завезли сразу полсотни комплектов – в снабжающей организации поспешили сбыть остаток, хотя такого количества уже не требовалось. Нарекания вызывали и фирменные самолетные чехлы из брезента, не выдержавшие испытания местным климатом и быстро сгнившие. АТБ оформило требование на 1500 метров ткани на пошив новых, но получило отказ: по тогдашним нормативам на весь «Аэрофлот» полагалось всего 2000 метров в год.
10* Ныне стоит в Музее ВВС в Монино.
В связи с нехваткой спецтрапов для обслуживания стабилизатора М-15 приходилось ставить на хвост. (oMOA)
Замена АИ-25 была достаточно трудоемкой процедурой. (аМОА)
Польская сторона была готова поставить новые (надо полагать, такого же качества, как и старые), но за отдельную плату в валюте, что МГА сочло неприемлемым, и закупка не состоялась.
Качество выполнения сборки самолетов не обеспечивало жесткости многих панелей наружной обшивки, и в результате появились многочисленные «хлопуны», на которых обшивка с характерным звуком то прогибалась вовнутрь, то выгибалась наружу. Самый большой из них появился на противопожарной перегородке, являвшейся потолком отсека служебных пассажиров. При смене направления прогиба там хлопало так, что поначалу летчики принимали эти звуки за помпаж двигателя.