В этом решении, однако, дело было не только в политике: для польских авиастроителей М-15 был обузой, поскольку в самой Польше применять его было негде. ПНР выделялась среди стран Восточной Европы тем, что имела самое малое количество земли, пригодной для обработки с воздуха, то есть принадлежавшей коллективным хозяйствам – в аграрном секторе доминировали единоличники. В связи с этим большая часть польских СХС по контрактам трудилась в развивающихся странах Азии и Африки. Перспектива экспорта машины оказалась призрачной -для того, чтобы ее эксплуатация оказалась выгодной, требовались огромные массивы обрабатываемых нолей. В 1979 году как минимум один М-15 побывал на испытаниях в ГДР, но там от закупок отказались. На Парижском салоне 1977 года иностранная пресса оборжала реактивного «химика»: насекомые, мол, при виде этого порождения техники просто передохнут со смеху без всяких ядохимикатов. Было это явной демагогией – среди специализированных СХС вообще сложно отыскать эстетически красивые машины. К этому времени над полями целого ряда стран давно и успешно трудился австралийский уродец PL-12 – тоже двухбалочный биплан, в сравнении с которым М-15 был просто шедевром дизайна, однако над его внешним обликом почему-то никто не смеялся.
А тем временем в Польше начиналось серийное производство СХС иного класса. 27 апреля 1973 года в небо поднялся PZL-106 «Крук» («Ворон»), а 27 августа 1976 года в Мельце полетел и второй конкурент – М-18 «Дромадер». Эти самолеты, особенно второй, имели куда большую перспективу для экспорта, поскольку были поршневыми и сюрпризов не обещали.
Куда направить закупленные М-15 последних серий, сомнений не возникало. Большую часть бортов предложили Майкопу, а оставшиеся – Пятигорску. Руководство майкопского отряда выдвинуло при этом ряд встречных предложений, и министерство пошло на их удовлетворение.
Было выдвинуто требование из-за отказов радио и электрооборудования закрепить за каждым самолетом еще и техника АиРЭО. Это пожелание удовлетворили частично: техников АиРЭО закрепили по одному' за группами из нескольких самолетов. Кроме того, МГА и Северокавказское Управление профинансировали строительство жилой девятиэтажки для авиаторов.
В связи с поступлением в отряд большого количества М-15 – в 317-м летном отряде их стало 73 – в дополнение ко 2-й осенью 1980 года на М-15 была переучена 1-я АЭ (командир В.И. Жидких). Переход на новую технику для нее оказался сложнее – до этого она была транспортной. В связи с массовым высвобождением вторых пилотов, имевших положенный налет, их вводили командирами Ан-2 и переводили в 3-ю и 4-ю АЭ. Одновременно с этим 18 Ан-2 с наименьшим остатком ресурса было передано в другие отряды.
Сверху вниз: Опыление на М-15 выглядело со стороны не слишком эффектно…
…зато крупнокапельное опрыскивание…
…и в особенности мелкокапельное поражали воображение (оАМ)
Пилоты В.А. Рыбников (слева) и А.Н. Прохоров возле длинноносого М-15. Красноармейский район Краснодарского края. Лето 1980 г. (аАП)
Первая проба погрузчика ЗУН-1,5. Главный инженер АТБ А.С. Морозов замеряет рулеткой высоту подьема стрелы. (аАМ)
Для быстрой загрузки М-15 самые зажиточные хозяйства держали сразу по два ЗУН-1,5. Красноармейский р-н. Лето 1980 г. (аАП)
Борт 15138 на месте вынужденной посадки в рисовый чек. 4 июля 1980 г. (аАП)
Для извлечения самолета пришлось применить технику. (аАП)
Взлетает М-15 в длинноносой конфигурации. 1979 г. (аПАНХ)
Борт 15138 после извлечения из чека. А.Н. Прохоров (справа) и инспектор по безопасности полетов. (аАП)
«Эх, химия – химия…»
Появление М-15 над полями произвело внушительное впечатление: при нормальных условиях работы он показывал явное преимущество перед Ан-2. Новый СХС превосходил предшественника по грузоподъемности: в каждый химбак можно было загрузить по тонне химикатов. При этом реактивная машина демонстрировала запас грузоподъемности, а по скороподъемности существенно опережала Ан-2. Со временем пилоты так наловчились летать, что снимать 160- килограммовую ВСУ во время работы с оперативных точек перестали.
При хорошо организованной работе производительность машины была весьма высока 11* . За день один М-15 мог обработать до 1000 гектаров (против 500-600 у Ли-2). Случалось, что самолеты досрочно переделывали возлагаемую на них работу. Так. пара М-15 по вызову работала в колхозе «Гигант» Сальского района Ростовской области, где общая площадь обрабатываемых полей составляла 32 тысячи гектаров. Реактивные машины приступили к работе, но в скважинах, откуда брали воду для разбавления химжидкостей, она вскоре закончилась – так интенсивно шла ее выкачка. Требовалось ждать несколько дней, чтобы она появилась вновь (завозить цистернами оказалось нерентабельно), и председатель отпустил оба самолета в Майкоп. В рисосовхозе «Красноармейский» одноименного района Краснодарского края пара М-15 (пилоты А.Н. Прохоров и В.А. Рыбников) за шесть дней разбросала 900 тонн удобрений, перевыполнив запланированное. Местные руководители «упали и в истерике забились» – таких темпов работы они не ожидали. Вообще необходимо отметить, что многие хозяйства, где работали М-15, впоследствии высказывали пожелания обслуживаться именно этим типом летательного аппарата. СХА М-15 позволяла производить более равномерное рассеивание рабочих веществ, а благодаря хорошей отсечке прекратились случаи «опрыскивания» сигнальщиков, обозначавших конец рабочего гона. В одном из колхозов председатель и агроном, увидев, как работает машина, прыгали и хлопали в ладоши.
Особо хорошо показала себя аппаратура для мелкокапельного опрыскивания распылителями-атомизерами, хотя частота их вращения и была ниже, чем в техзадании. На испытаниях химикаты в виде аэрозоля накрывали огромную площадь. Испытали ее и во время производственного применения. Увы, аппаратура оказалась невостребованной, поскольку химикаты для этого вида АХР закупались исключительно за рубежом, и оснащенный ею борт 15158 наработал всего 6 часов.