– Разбудил вас негодяй?
Прикрывшись простынею, Энеко присел на кровати.
– Не ругайтесь на него, сеньора Маскара, – вытерев пот со лба, отмахнулся он.
– Да как тут не ругаться? Весь день на ногах, а от паршивца никакой помощи! – запричитала хозяйка отеля. – Денег и так не видим – расходы больше любых доходов, так что ж мне, сеньор Риверо, сиделку еще им нанимать? – сеньора Маскара уперла руки в бока, будто требуя ответа от Энеко. Она была женщиной полной, с румяным от кухонной жары лицом и недлинными вьющимися волосами, одетой в простое двухцветное платье и рабочий засаленный передник.
– Вырастет сын – будет вам помощь.
– Очень на это надеясь, – с укором сказала она. – А что, сеньор Риверо, на площадь вы всё-таки идете?
– Да… собирался пойти, – соврал Энеко, лишь бы поскорей избавиться от успевшего надоесть ему общества. – Мне бы выпить чего перед уходом. Во рту – песок.
– Ну, знаете ли, у меня как будто дел других нет, – возмутилась хозяйка.
– Холодный кофе, сеньора Маскара, подойдет.
– Кто же пьет холодный кофе? Может, лучше чай, или покрепче чего?
– Кофе, сеньора Маскара, – настоял на своем Энеко. – Крепкий, с лимоном, без сахара. Я спущусь через десять минут.
Бормоча что-то себе под нос, содержательница гостиницы отправилась исполнять заказ одного из немногих своих постояльцев, оставив сеньора Риверо в покое. “Похоже, на площадь все же придется пойти”, – вздохнул он, поднимаясь с постели.
На полу у комода, где помещалась постиранная и выглаженная одежда, стоял таз с чистой водой. Энеко вынужден был отдать должное сеньоре Маскара за заботу. Умывшись и обтерев влажным полотенцем тело, он отыскал свои очки, протер салфеткой линзы и подошел к окну.
Ветер нес с собой запахи свежести. “Где-то идет ливень, – догадался Риверо. – Где-то рядом, но снова не здесь”. Он поднял взгляд вверх. Весь небосвод был покрыт вуалью жидких облаков с блестящими вкраплениями первых звезд, которые, в свою очередь, меркли при свете полной луны, освещающей вечерний город не хуже солнца. Говорят, узор на ее поверхности поменялся за последнее время, но ни подтвердить, ни опровергнуть слухи Энеко лично не мог – максимум, что способны были различить его глаза – это контуры огромного светящегося шара, поднимающегося из-за далеких гор. “Вероятней всего, это очередные бредни. Луна всегда повернута к нам одной стороной, – помнил он еще со школы. – С чего бы ей разворачиваться?”
Прислушавшись, он уловил музыку. В центре города, по-видимому, уже началось празднование того неизвестно чего, что все так долго ждали, а к запаху грозы добавился аромат копченых цыплят и мяты с лимоном. “Гулять – значит гулять! – хлопнув себя по бедрам, решил Энеко. – В конечном счете, какая разница, по какому поводу праздник?” Он еще раз умылся, прогоняя остатки сонливости, оделся в чистое и проверил финансы, которые он может позволить себе потратить, а после спустился в холл, выпил свой кофе и вышел на улицу.
В действительности, идея прогуляться оказалась не такой уж плохой – в этом сеньор Риверо убедился почти сразу. На небе появились настоящие тучи, раздутые, с кремовыми кучерявыми боками, и температура воздуха опустилась до вменяемой отметки. Дышалось легко и свободно. Улицы были полны людей. Вечерняя прохлада заставила каждого покинуть дом, и повсюду слышались оживленные беседы и смех. Дешевые витрины баров и магазинов загорелись цветными огнями, обещая праздничные скидки, чей-то громогласный голос приглашал прокатиться на пони. Городок будто воспрял от знойной дремоты.
Энеко прошел по Центральной и свернул к мэрии, где располагалась чуть ли не единственная достопримечательность Санта-Креспо – аллея, мощеная плиткой с зеркальной поверхностью. Аллею эту выстроили совсем недавно, и первое время тут случались пикантные ситуации, когда дамам делали комплимент относительно их нижнего белья или же его отсутствия, что моментально вгоняло их в краску и навсегда избавляло от желания ходить этой дорогой. Со временем здесь остались только те женщины, которых не смущали откровенные отражения на дороге, а, напротив, помогали им заработать, и Зеркальная аллея приобрела иную, далеко не архитектурную, славу. Но сейчас у фонарей никто не стоял – жриц любви разогнали полицейские, патрулирующие город во время праздника. Энеко обогнул мэрию и направился к Площади Единства, где, видимо, основная масса людей и собиралась встретить чудо.
Он оставил позади административный квартал, когда его вдруг окликнули.
– Риверо! Эй, Риверо!
Голос был знакомым. Энеко остановился и огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда его звали, и его ли вообще.