Моррис даже не заметил, что умер. Еще полдня, как ни в чем не бывало, он принимал у себя различных статейщиков и редакторов, рекламщиков и прочее отребье, вьющееся вокруг дешевой газеты, орал, стучал кулаком по столу, бесился по поводу и без повода, словом, вел себя как обычно. Одно время Джереми стал сомневаться в том, что задуманное ему удалось. Он с опаской поглядывал то на коллег, то на окна шефского кабинета, размышляя, не приснилась ли ему та поездка в такси. Но всё обошлось.
Боль, видимо, одолела Морриса в тот момент, когда он, наконец, решил оторвать свою разжиревшую задницу от стула, чтобы сходить на обед. Он захрипел, схватился за воротник, задыхаясь, беспорядочно начал водить рукой по столу в поисках звонка, а через пять секунд рухнул на пол желеобразной массой. Главный редактор находился в кабинете один, и его предсмертный припадок видел только Джереми, который выглянул из-за компьютера в нужное время, получив тем самым удовольствие наблюдать долгожданное представление. Граневски не подал виду, будто ничего и не произошло, и вернулся к своим занятиям. Через две трети часа остывающий труп Морриса обнаружила секретарша.
В редакции воцарился хаос. Правда, ненадолго. До тех пор, пока не прибыла неотложка и полиция.
Копы допрашивали сотрудников газеты до самого вечера, точно учуяв в смерти Морриса какой-то подвох. К показаниям мистера Граневски, как, впрочем, и ко всем остальным, никто не придирался, но Джерри беспокоило другое – смогли ли медики установить причину смерти Джеймса? Опасаясь разоблачения, вопросов он всё же решил не задавать. Лишь в конце дня инициативу на себя взял Каллагер. Он набрал клинику, куда забрали бездыханного Морриса, долго кивал, выслушивая заключение, а после объявил всем:
– Сердечный приступ, господа.
С глубоким чувством выполненного долга Джерри закончил дела и отправился домой.
В холле Дэйли Экспресс его нагнал Макнестер.
– Слушай, Граневски. Я тут горло собирался промочить. Не хочешь компанию составить?
“Почему бы и нет?” – подумал Джерри.
– Я с удовольствием.
Удовольствие было бы полным, если б за ними не увязался Вербер. Не то чтобы Джереми его не любил, просто тот часто совал нос не в свои дела, вот и всё. С другой стороны, Вербер был не хуже девяноста процентов всех остальных сотрудников газетёнки. Он, хотя бы, здоровался по утрам. От смерти Морриса он оказался в не меньшем восторге, чем Джереми, но, в отличие от организатора торжества, радости своей не скрывал.
– Что такой хмурый, Граневски? Кто-кто, а ты больше остальных должен быть рад такому повороту. Или ты уже соскучился за пальцем Морриса у себя в заднице? – Вербер рассмеялся на всю улицу.
– Да чему радоваться? – отмахнулся Джерри. – Вместо Морриса назначат Каттера или какого-нибудь Джойсмана, и тогда у каждого из нас штаны затрещат.
– Ну, Каттер получше других будет, – заметил Макнестер.
– Не спорю.
Вербер также одобрил кандидатуру Каттера и сказал:
– Бьюсь об заклад, это Гранни довел Морриса до инфаркта, ха-ха! Молодчина! – похлопал он Джерри по спине. – Вот как надо руководство менять.
“Дурацких прозвищ мне только не хватало…”
– Я тебе не Гранни. Пошел к черту.
Верберу хватило совести извиниться.
– Ну-ну, не кипятись, – сказал он и, чтобы как-то загладить свою вину, добавил: – Я сегодня угощаю.
В баре Вербер купил виски и они выпили. Мелодия джаза действовала на Джереми успокаивающе. Он закрыл глаза и на неопределенное время погрузился в грёзы, неспешно обдумывая, как в дальнейшем ему распорядиться приобретенными возможностями. Перспектив открывалось море – от благих до самых темных, но Джерри твердо решил, что впредь будет действовать обдуманно и в целях исключительно добрых и человечных, потому как с новыми силами ему открылся чуть ли не единственный шанс искоренить всё то зло, что преследует людей ежедневно, ежечасно. Быть похожим на супергероев комиксов, которыми он так восхищался в детстве – это ли не воплощение мечты?
Переполненный мочевой пузырь напомнил о себе легким покалыванием и вернул Джерри обратно в реальный мир.
– Надо отлить, – поднявшись из-за стола, сообщил Граневски Верберу и Макнестеру, которые возвратились к обсуждению гибели Морриса и говорили сейчас на пониженных тонах.
“Что-то в их речи было подозрительное, – заметил Джереми, когда вышел в прохладный коридор и немного протрезвел. – С чего бы им шептаться? Или, может, они начали догадываться? – ужаснулся он. – Нет, это исключено. Если даже медики ничего не нашли, куда там этим олухам…”
Он зашел в кабинку и, уставившись в потолок, стал справлять малую нужду.