Выкрикнув в очередной раз, я неожиданно испугался собственного голоса. Больше звать не стал и мигом вернулся в пещеру. Теперь трясутся руки. От холода? Нужно подкинуть еще дров.
Почему они молчат? Они должны были слышать меня. Я же их слышал.
Слышал ведь?
04.22, пятница?
После непродолжительного сна моя голова прояснилась, и я понял, насколько погорячился, выбежав под дождь. Когда я вернулся в пещеру после своих попыток докричаться (до кого?), у меня начался сильный кашель. К нынешнему моменту он немного приутих, но в горле осталась боль, будто я проглотил кубик льда. Теперь эти две заразы – простуда и голод – будут сражаться за право меня убить. Но они не учли одного. Меня не смогла сломать Депрессия Западного Мира. Куда уж там им, стервам.
Между тем вода прибывает. Иногда волны бьют настолько сильно, что соленые брызги долетают до дороги. Сегодня мне предстоит пройти как можно больше, чтоб оторваться от моря. Того темпа, которым я двигался раньше, оказалось недостаточно. К тому же, велика вероятность того, что мне потребуется день или два, чтобы отлежаться в тепле, в какой-нибудь пещере, и не дать болезни перейти в более тяжелую стадию. Пока у меня достаточно сил, я мог бы не останавливаться в каждом найденном мною укрытии, но треклятые голоса, хоть и не появлялись больше, перебили весь мой сон. Поэтому я решил, что буду пытаться немного поспать в каждом удобном месте, а после двигаться дальше с максимальной скоростью.
Еды осталось на три дня, если есть до и после марша. Необходимо урезать рацион до минимума, иначе я рискую не дотянуть до базы (знать бы еще, где она). Возможно, придется сбросить что-то из вещей. Этот выбор я сделаю позже.
Я решительно не намерен становиться жертвой наводнения. Этот дождь не сильнее меня.
Без даты
Грохот, скрежет и удар, от которого содрогнулись горы. Я упал, не сумев удержаться на ногах, и съехал к обрыву по скользкой от дождя дороге. Лишь в последний момент мне удалось ухватиться за искорёженную ветку карликового дерева, проросшего корнями в скалу. В тот момент я думал о спасении своей жизни едва ли больше, чем о спасении своего багажа, без которого мне не протянуть и трех дней. Тем не менее, один рюкзак все же соскользнул с плеча. У меня больше нет запасной одежды.
Вскарабкавшись обратно на дорогу, я огляделся, пытаясь выяснить причину произошедшего, и внизу, там, где обычно бушевали темные волны, я увидел обширную белую гладь, простиравшуюся на целые километры в стороны. Невероятных размеров айсберг, от чьих берегов веяло холодным величием, попирал скалу, заставляя ее с треском содрогаться, как пластиковый сарай при землетрясении. С трепетом и ужасом я отступил назад.
Но то, что случилось позже, никак не выходит у меня из головы. Я думал об этом всю дорогу, и думаю об этом сейчас, на привале, ежеминутно прокручивая в мыслях увиденное, словно кадры из вирусной рекламы…
Сперва я услышал гул. Он нарастал с каждой секундой, и вскоре я узнал в нем звук летящего самолета. Помню, как я рассмеялся. Поднял голову вверх и захохотал в гремящее небо, прямо в лицо дождю, предвкушая скорое спасение.
Моя радость была преждевременна.
Пробившись сквозь завесу дождя, мне в глаза ударил свет. Самолет шел прямо на меня, снижая высоту для посадки. Посадки на айсберг.
Помню, я заорал, как сумасшедший, замахал руками, пытаясь предостеречь. Как будто это могло помочь…
По льду завизжали шасси, раздался резкий хлопок. Машину развернуло на бок, борт накренился, треснуло крыло, и из турбины рвануло пламя. Корпус раскололся на две части. Пылающая турбина, ударившись об лед, отскочила прямо в хвостовой отсек. Взрыв выплюнул наружу остатки топлива, образовав на мокром снегу рыжую полосу. Передняя часть проскользила до самой скалы, кружась вокруг собственной оси. Кажется, в тот момент до меня докатились агонизирующие вопли ужаса, от которых моя кровь стала холоднее вечных льдов… а потом голоса заглушил удар и рев пламени…
Это был девятьсот тридцатый Эиркруйзер 2023-го года. Компания NA-Транс. Триста девяносто пассажиров. Грузоподъемность девятнадцать тонн. Дальность перелета восемнадцать тысяч четыреста.
Господи, в какой кошмар я попал? И где граница этого сна?
Без даты
Опять вернулись голоса. И этот проклятый плач. Но они больше не реагируют на мои оклики.
По крайней мере, теперь я знаю, что они – не плод моего сонного бреда. Или, может, теперь этот бред приходит ко мне и наяву?
Это голоса детей, ищущих спасения в этих горах так же, как и я. Они не понимают моего языка, поэтому и не отвечают. Иногда мне так кажется.