«Трактир?» — всплыло в голове. Я обшарил карманы. Пусто. При мне нет даже оружия, не говоря уже о деньгах или бумагах. В трактире, занимая стол впустую, я и пяти минут не продержусь. Рынок тоже отпадает. Торговцы знают, в чей карман идут взятки. Кто берет товар со скидкой или вовсе бесплатно. Кто покупает задорого, но всегда в долг. Чтобы решить это уравнение и отыскать самого-самого, придется застрять здесь надолго. Наблюдать, слушать, выжидать. А как это сделать без денег, с крюком в животе?
В щеку мою дружески тычется ветер, пованивающий рыбой и водорослями. Порт! Здесь есть порт.
Путаясь в длинных полах и прыгая через препятствия, точно загнанный заяц, я мчался через огромный город, до костей ободранный ветрами, хлещущими с моря. Разъеденные солью кариатиды провожали меня провалами глазниц на стертых лицах, словно слепые змеи. Площади встречали сбитые ноги округлыми булыжниками мостовой с разбросанными могильными плитами, барельефы на которых изгладило море подошв. Неразличимые лица и одежды — где мужчина, где женщина, где дворянин, где висельник? Только надписи еще читались: «Молись о грешнике, прохожий…», «Преступником жил, но раскаялся у подножия…», «Смиряю гордыню свою пред дальнею дорогою…», «Святая настоятельница, известная кроткой жизнью…», «Убери лапы, грязный урод!»
Споткнувшись об край этой плиты (сохранившейся получше, чем прочие), я поднял глаза. В конце проулка маячило голубое марево. Вода. Море. Порт. Я припустил рысью, мстительно пройдясь прямо по взбешенному надгробью.
В порту было еще грязнее, еще теснее, еще тошнотворнее, чем в городе. Я едва сдерживал себя, чтобы не кинуться к первому попавшемуся моряку и не начать расспросы об этом месте, об этой стране, об этом прыще на лице вселенной. Почему-то в глубине души — очень, очень глубоко, чтобы отголоски мыслей не тронули, не пошевелили крюка, засевшего у меня в брюхе, — я был уверен: мне необходимо найти не любого, а одного. Того, кто и расскажет, и покажет дорогу, и умерит мои страдания до состояния терпимых. Жаль, что я понятия не имел, кто он и как выглядит, моряк он или капитан, грузчик или нищий, стражник или таможенник.
— Эй, господин хороший, развлечемся! — не столько спросила, сколько заверила меня гренадерского сложения бабища с арбузной грудью под странно целомудренной кофтой с высоким кружевным воротником. Зато юбки на даме, почитай, и не было. Широкий тугой пояс, украшенный несколькими игривыми ленточками. Из-под ленточек на свет божий выглядывали мощные мускулистые ноги, поросшие густым черным волосом. Руки у очаровательницы тоже были немаленькие, с квадратными кистями и вздувшимися жилами.
— Фрель, отцепи-ись, — пропела вынырнувшая из дверей кабака полуголая — буквально — рыжая девица. Груди ее призывно торчали из прорезей кофты, точно она собралась кормить сразу двоих младенцев. — Видишь же, господин не моряк. Ему мужики не надобны. Правда, мой хороший?
И она провела по обветренным губам узким синюшным языком. Я содрогнулся, стараясь, чтобы это выглядело реакцией на как бы ослепительную как бы красоту «кормящей матери». Как бы.
— Не ссорьтесь, девочки! — весело произнес темноволосый бородач, появившийся неизвестно откуда за спинами шлюх. Похоже, он вышел прямо из стены. Подмигнул мне, обхватил «девочек» за талии длинными руками. В каждой руке сверкнуло по монете. Девки схватили деньги одинаковым неуловимым движением. — Погуляйте, лапочки, погуляйте. У причала стоит «Драная сестрица», она полгода в плаванье, у команды начинается отпуск на берег, а вы тут прохлаждаетесь. Быстренько, цыпочки. Брысь!
Цыпочка и лапочка телепортировались к жаждущим женской ласки с «Драной сестрицы». Нельзя же сказать «ушли», если два объемистых, гм, тела попросту растворяются в воздухе?
— Эк она тебя разукрасила… — вздохнул темноволосый, разглядывая меня со смешанным выражением грусти и восхищения. — Пошли ко мне.
— На… э-э-э… «Сестрицу»?
— На «Братишку»! — и незнакомец, повернувшись на каблуках, быстрым шагом двинул вдоль штабелей тюков и бочек.
Шхуна с нечитабельной надписью по борту казалась брошенной. Точно прибыла прямиком из Бермудского треугольника. Вполне ухоженная, но ни юнги, ни вахтенного, ни даже кошки, убийцы корабельных крыс.