Остальное Роже проделал как во сне. Отвалившись на несколько метров от группы, он прижался к последнему гонщику и залез в карман закоченевшими, негнущимися пальцами. Первый пакет от неловкого движения вырвало встречным ветром и круто бросило под заднее колесо. Он упрямо полез за вторым. Зубами сорвал пластиковую крышку и вместе с крышкой сунул под язык. Рот наполнился горьким пахучим ароматом. Роже стал судорожно глотать слюну. Ее не хватало, лишь тягучая пленка наполняла рот. Перестав ощущать вкус таблетки, он выплюнул футлярчик прямо в спину идущего перед ним гонщика.
«Дело сделано. Теперь только ждать».
Крокодил нагнулся, достал облепленный грязью бидон с питанием и, сунув в рот замызганный сосок, сделал несколько больших глотков. Лимонно-апельсиновая жидкость показалась сахарной после «хитрой» таблетки.
«Боссы почти никогда не говорят о финансовых интересах гонки. Зато поминутно твердят, что мы должны выигрывать ее любой ценой. Потом нас же и попрекают допингом... Поменьше бы в командах погонщиков, побольше докторов и грамотных менеджеров. А то каждая гонка превращается в самоубийство... Если бы Тейлор катался в Англии субботними вечерами, как любитель, он был бы жив. И это факт».
Легкое возбуждение начало усиливаться. Выбравшись в головку, Крокодил несколько раз дернулся в атаку, чем немало удивил своих коллег. Подавленное настроение вдруг сменилось желанием что-нибудь отмочить. Поясничная боль отступала куда-то далеко-далеко и напоминала легкую мышечную усталость. Все вокруг прояснилось: то ли от действия таблетки, то ли от того, что дождь действительно почти прекратился и черное полотно асфальта перестало пузыриться белыми взрывами дождевых капель.
Внимательно осмотрев соперников, будто производил переоценку лежалого товара, Крокодил вдруг почувствовал, что все они стали как бы мельче и незначительней. Двадцатимильный знак — жалкую мокрую тряпку в разводах зеленой краски — Роже воспринял так, будто оставалось не больше мили ходу. Он резко прибавил скорость, заставив пчелиным роем загудеть весь отрыв. И этот тревожный гул ласкал слух, как триумфальная овация. Крокодил уверовал, что легко выиграет этап. Он плотно засел в головке, намереваясь занять наиболее выгодную позицию для финишного спурта. Прикидывая, как лучше распределить силы на финише, Роже почувствовал, как сквозь прекрасное, сугубо деловое настроение к нему будто откуда-то издалека пробивается легкая тревога. Настолько легкая, что не стоило и обращать на нее внимания. Так бы, наверно, поступил любой молодой гонщик, но не Крокодил.
«А что будет после финиша? Предстоит допинговый контроль, который не пройти. Верить итальянскому врачу, что стимулятор построен на иной, не бензадроловой основе, глупо. Если итальянец даже не врет, где гарантия, что проверка не захватывает и основу, на которой построен мой стимулятор?»
В Крокодиле начали бороться два почти равносильных желания — трезво рассчитать, что может получиться на финише, и вообще ни о чем не думать. Последнее было явно производным самого допинга. И чем больше лихости чувствовал Роже во всем теле, тем удрученнее работал его мозг. Будь зеленым салажонком, он конечно же легко бы поддался обманчивому состоянию всемогущества. Но опыт... Он выворачивал мозг наизнанку и с мучительной болью, не менее чем боль травмированной спины, заставлял сомневаться во всем.
Когда до финиша оставалось метров пятьсот, золотистая лидерская майка Крокодила вывалилась из группы вперед. Роже начал свой знаменитый финишный прыжок. Рев зрителей, шпалерами стоящих вдоль шоссе, обычно подстегивал, а сегодня подействовал отрезвляюще.
«Боже, что я делаю, что я делаю?! Нас ведь семеро... семеро...»
Эта цифра подействовала подобно тормозной команде. Зрители так и не смогли понять, почему желтая майка лидера нырнула в стайку гонщиков, чтобы появиться вновь, но уже в хвосте. После всего, что сделал Роже на последних милях, не было худшего победителя, чем тощий, ошалевший от радости англичанин. Как и в испанской корриде, в гонке наступает свой «момент правды», гонщик покидает финишный коридор, упустив явный шанс на победу. Перед зрителями идет усталый, разбитый человек, совершивший столько невероятного и приложивший столько усилий практически впустую — быть на финише седьмым!