========== «Письмо доброму другу» ==========
Одзиро вошёл в пустующую рыбацкую хижину. Перевёрнутый стол, изрубленные сети, выпотрошенный старый футон и прочие следы битвы. Ёсира Вакада до самого конца защищал свою сестру, отстаивая честь своей фамилии.
Изнутри священника сжигала вина за то, что ему не удалось защитить этих людей, за то, что во время бойни он отсиживался в храме, делая вид, словно ничего не знает о происходящем. Теперь он, и ещё несколько десятков выживших восстанавливают то, что осталось от сожжённой Сатомори.
Посреди разгромленной хижины Юта обнаружил смятый листок, на котором неровным и торопливым почерком было что-то написано. Дрожащими и холодными руками жрец развернул послание:
«Мой добрый друг, я уверена, скоро грянет буря, которую не все переживут. И перед тем, как отправится в объятия Хиная, я хотела бы извиниться за то, сколько боли и страданий принесла в эту деревню. Все вы защищали меня, словно одна большая семья, которой у меня никогда не было. И если мне всё же суждено здесь умереть, я хочу, чтобы вы знали, добрый друг, я благодарна вам за время, проведённое в Сатомори. Всё, что я рассказала вам — ценнейшие знания, которые, я уверена, вы используете с умом, добрый друг. Со скорбью в сердце, ваша Вакада Чиё».
Одзиро аккуратно сложил листочек и спрятал во внутренний карман кимоно. В последний раз окинув лачугу взглядом, он вышел наружу.
Над Сатомори восходило солнце, наступал новый день. Мёртвых уже придали огню, раненных постепенно выхаживали. Медленно, но верно деревня воскресала, словно феникс, поднималась из пепла.
— Одзиро-сан! — послышался хриплый голос рыбака. — Тама ещё людей нашли, Одзиро-сан! Живых!
— Да-да! — прокричал жрец в ответ. — Иду.
Однако, чтобы не случилось в этом бренном и жестоком мире, храм не должен оставаться без жреца. Каждую ночь Одзиро повторял это как мантру, как закон. Закон, что позднее назовут законом родового гнезда.
========== Эпилог ==========
— Да… Конечно, — безынтересно отвечала я. — Да, всё в порядке. Нет, никого я ещё не завела! Ва! Никуда я не тороплюсь!
После моего переезда в Токио отец названивал беспрестанно. Хотя я ведь впервые покинула Сатомори, конечно, он волновался. Но эти его звонки во время работы уже начинали раздражать. Из-за него мне уже не раз влетало.
— Юри просила передать, что позаимствует твой велосипед на время, — прозвучал грубоватый голос отца.
— Что значит позаимствует?! — я подскочила на месте. — Ва! Пусть только попробует что-нибудь сломать! Я ей потом…
— Кстати, про потом, — продолжил он. — Ты до сих пор не сдала учебники в школу. Ханакири-сенсей каждый день нас трясёт.
— А… Ханакири-сенсей, — в памяти тут же всплыло строгое лицо нашей учительницы. — Ну… я… привезу ей новые из Токио.
— Ну-ну, — скептически раздалось в трубку.
— Заказ готов! — послышалось из кухни. — Каватсуки! Чем ты опять занимаешься?!
— Уже бегу! — прикрыв ладошкой телефон, ответила я. — Ладно, я побежала. Не скучайте там без меня.
Всучив мне коробку с пиццей, шеф взглянул на меня с неприятным и осуждающим прищуром. Просто чудо, что я до сих пор не вылетела с этой подработки.
— Я скоро твой телефон выкину к чёртовой матери, — мужчина помахал пальцем перед моим лицом.
— Ну Исияма-сан, — я попыталась состроить как можно более милую мордашку. — Это же родители звонят, а не кто-нибудь.
— Всё, уйди с глаз моих, — отмахнулся он. — Заказ выполнишь и на сегодня свободна.
— Спасибо! Вы лучший! — я вприпрыжку направилась к выходу из пиццерии.
— И чтоб завтра вовремя пришла!
— Ага!
***
Ночной город пестрел красками, яркими вывесками, фарами проезжающих машин. Он ужасно отличался от Сатомори. Первые несколько месяцев я терялась в нём, забывала закрывать дверь в квартиру, не обращала внимания на светофоры. Но со временем Токио очаровал меня.
Совсем скоро Рождество. В Сатомори мы отмечали его в храме, запуская фейерверки вместе с Нанаки-саном и Харукой, которая была от них просто без ума. Здесь же я и не представляла, где можно отметить праздник.
Несмотря на то, что я живу здесь уже несколько месяцев, друзьями так и не обзавелась. Люди не тянулись ко мне. Да и я не находила никого подходящих на роль хорошего друга. Потому, как бы мне ни нравился Токио, я чувствовала себя слегка одиноко.
Единственный человек, с которым я общаюсь — Исияма-сан. Раньше он владел крупной компанией по продаже электроники, где-то в Нагое, но что-то у него пошло не так и бизнес прогорел. Так он перебрался в столицу и открыл сеть небольших пиццерий.
Хотя он и бывает грубоватым, мне кажется, что Исияма-сан хороший человек. С ним приключилось много нехорошего, однако он хорошо относился к людям и при любой возможности пытался помочь.
Путь от пиццерии до дома заказчика занял добрый час. Небольшой четырёхэтажный дом находился где-то на окраине города. Машин здесь почти не было, да и людей, собственно, тоже. Дворик выглядел жутковато.
Затормозив у самого входа в подъезд, я оставила свой скутер и, придерживая пиццу ногой, набрала номер квартиры заказчика.
— Да? — послышался мужской голос из динамика.
— Пи…цца, — прохрипела я ответ, пытаясь удержать коробку от падения.
Дверь открылась. Я с облегчение выдохнула, снова взяла коробку в руки и, зайдя в лифт, поднялась на третий этаж. Там меня уже ждал заказчик.
Невысокий черноволосый паренёк. Нескладный, даже какой-то слегка нелепый, однако же, было в нём что-то привлекательное, что-то до боли знакомое, словно я его где-то уже видела. Он также уставился на меня, точно пытался что-то вспомнить.
— Ва! — я не выдержала. — Держи свою пиццу! Чего смотришь?!
— А, да, — он растерялся и принял коробку и протянул мне купюры. — Спасибо.
— На здоровье, — я пересчитала деньги. — Я тогда… это… пойду.
— А не поздновато? — он открыл дверь шире. — Может, мне вас проводить?
— Проводить? — я задумалась, осмотрев его с ног до головы. — У тебя выпить есть чего?
— Вроде… было.
— И чего ты сразу не сказал? — я беспардонно ворвалась к нему в квартиру. — Давай, наливай.
— Да, конечно, сейчас, — он обескураженно начал накрывать небольшой столик, что стоял в гостиной.
— Тебя звать-то как?
— Тору. Ивата Тору, — он поставил на столик бутылку виски.
— Ивару, значит?
— Что ещё за «Ивару»?
— Ну, смотри, — я расплылась в широкой улыбке. — Ивата — ива, Тору — ру. Ва! Понял?
— Да-а-а, — неуверенно протянул парень. — А ваше имя?
— Каватсуки Морико, — я разлеглась на диванчике, что стоял у дальней стены. — Но, если не нравится, можешь звать Рико.
— Прошу, Рико, — он указал на небогато накрытый столик.
— Вот, другое дело! — я спрыгнула с дивана и подползла к угощению.
— Ну, за знакомство, Рико?
— Ва! А за что ещё, Ивару?
***
Вся наша жизнь — не более, чем путешествие от одной точки до другой. На этом долгом и изнурительном пути мы совершаем ошибки. Порой ошибки роковые и непоправимые, которые являются нам всю жизнь в ночных кошмарах.
Однако, преодолевая определённый рубеж, перешагивая черту, мы снова движемся к новым горизонтам. И так без конца мы повторяем одно и то же, раз за разом. Ведь всё это путешествие неясно куда, неясно откуда и есть смысл нашего существования. Вечное путешествие в пустоте. Подобно звёздам, люди бороздят эту неосветимую, необъяснимую и необъятную пустоту, что зовётся жизнью. И никогда не знаешь, куда нужно свернуть, чтобы всё пошло так, как ты бы того хотел.
И если кажется, что вот он конец, дальше идти некуда, это значит лишь то, что твоё путешествие по бескрайним просторам пустоты сделало очередной поворот и впереди тебя ждёт продолжение этого бессмысленного, но такого нужного нам всем пути.