Агата видела, как боль облаком набежала на его лицо.
Стефан пострадал больше всех.
Так сказала её мама.
— Я еще не знаю как, но все исправлю, — сказала Агата, говоря как можно тише. — Я не дам её в обиду. Обещаю.
Стефан наклонился и взял ее лицо в свои руки.
— И мне нужно, чтобы ты сдержала это обещание.
Агата посмотрела в его испуганные глаза.
— Ничего себе!
Они обернулись и увидели Софи у алтаря, прижимающую к груди сумку.
— Я на выходных буду дома, — сердито сказала она. — И лучше бы к этому времени, чтобы моя кровать была застелена чистыми простынями.
Приближались восемь часов вечера, Софи сидела на алтаре в окружении плачущих воском свечей и слушала бурчание у себя в животе. Она позволила отцу забрать последние сухие крекеры из отрубей для мальчиков, потому что Агата практически заставила её это сделать. Мальчишки наверняка ими подавятся. Эта мысль заставила её почувствовать себя лучше.
Софи вздохнула. Похоже, Школьный Директор был прав. Я — Зло.
Но несмотря на всю свою силу и магию, он не знал, как излечиться от этого. Подруга. Вот, кто делал её Добром. Пока Агата будет с ней, она никогда снова не превратится в уродливую, ужасную ведьму.
Когда в церкви потемнело, Агата стала было сопротивляться, решив не оставлять Софи, но Стефан настоял. Старейшины дали предельно ясно понять — Только Софи, — и теперь уже не было времени настаивать на своем, идя в разрез их приказу. Тем более, что речь шла о спасении ими её жизни.
Без Агаты теперь Софи неожиданно стало тревожно. Какие чувства испытывала к ней Агата? Некогда Софи была такой бессердечной по отношению к ней, растворившись в своих фантазиях о статусе принцессы. Теперь же она не представляла своего будущего без неё. Не важно каким бы сложным оно ни было, она выдержит, будучи в бегах... но только потому что она знала: у неё есть настоящая подруга. Подруга, которая стала ей настоящей семьей.
Но опять же, почему последнее время Агата ведет себя так странно?
Софи обратила внимание, что за последний месяц они стали отдаляться друг от друга. Агата уже не смеялась столько на их совместных прогулках, часто была холодна, и казалось, все время о чем-то думала. Впервые со времени их знакомства, Софи начала чувствовать, что она все больше и больше погружается в их дружбу.
А потом была свадьба. Она притворилась, что не заметила дрожащую руку Агаты, которая, будто желала выскользнуть из её ладони. Словно сжимала какую-то страшную тайну.
— Может быть, я не такая Добрая, какой ты меня считаешь.
У Софи пульс застучал в ушах. Палец Агаты не мог светиться в тот день.
Или мог?
Она подумала о своей маме, которая тоже была красавицей, умницей и обаятельной женщиной... у которой тоже была подруга, которой она доверяла долгие годы... лишь для того, чтобы быть преданной ею и умереть с разбитым сердцем, в одиночестве.
Софи отмахнулась от этих мыслей. Агата оставила принца ради неё. Почти отдала свою жизнь ради нее. Агата нашла их счастливый конец вопреки всему.
В холодной темной церкви сердце Софи пропустило удар.
Так почему же она разрушила нашу сказку?
У неё за спиной, открываясь, заскрипела церковная дверь. Софии, вздохнув с облегчением, повернулась и увидела, ждущие её, тени, в серых плащах, с черными шляпами в руках.
Только самый старший Старейшина держал в руке что-то другое.
Что-то острое.
Проблема проживания на кладбище состоит в том, что мертвым не нужен свет. Если не считать мерцающих факелов над воротами, то в полночь на кладбище была кромешная тьма, хоть глаз выколи. Глядя через разбитые ставни своего окна, Агата уловила отблеск белых палаток, видневшихся внизу по склону. Их разбили бездомные, лишившиеся крова во время нападения. А где-то там внизу старейшины уводили Софи в безопасное место. Ей же оставалось только ждать.
— Нужно было мне спрятаться возле церкви, — сетовала Агата, лизнув царапину, оставленную Жнецом, который продолжал вести себя так, будто она чужая.
— Нельзя ослушаться Старейшин, — сказала её мама, неподвижно сидевшая на своей кровати, уставившись на каминные часы со стрелками, сделанными из костей в виде рук. — Они ведут себя вежливо, с тех пор как прекратились похищения. Пусть так будет и впредь.
— Ой, да ладно тебе, — усмехнулась Агата. — Что могут со мною сделать три старика?
— А что делают мужчины во все времена. — Каллис не сводила глаз с часов. — Винят во всем ведьму.
— Мммм. И еще сжигают нас на костре, — фыркнула Агата, плюхаясь к себе на кровать.
Повисшее в воздухе напряжение, заставляло чувствовать себя неуютно в тишине. Она выпрямилась и увидела напряженность в лице матери, которая уставилась вперед.
— Мам, ты же не серьезно.
Капля пота скатилась с губы Каллис.
— Им нужен был козел отпущения, если бы похищения не прекратились.
— Они сжигали женщин? — в шоке произнесла Агата.
— Если мы не замужем. Именно этому их учат книги сказок.
— Но ты никогда не была замужем... — возразила Агата. — Как тебе удалось выжить?
— Потому что было кому за меня постоять, — сказала её мать, наблюдая как костяные руки-стрелки подбирались к цифре восемь. — И он за это поплатился.
— Мой отец? Ты же сказала, что он гнилой и двуличный, который погиб в результате несчастного случая на мельнице.
Каллис не ответила, смотря прямо перед собой.
У Агаты пробежал холодок по спине. Она уставилась на мать.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что Стефану пришлось хуже всех? Когда Старейшины устроили его брак?
Глаза Каллис неотрывно следили за часами.
— Проблема Стефана в том, что он доверяет тем, кому не следует. Он всегда считает, что люди по сути своей Добро. — Кости отбили восемь. Её плечи поникли от облегчения. — Но мы не так хороши, какими кажемся, дорогая, — ласково сказала Каллис, разворачиваясь к дочери. — Тебе это, разумеется, известно.
Впервые Агата увидела глаза матери. В них стояли слезы.
— Нет... — ахнула Агата, а её шею обожгла красная сыпь.
— Потом они скажут, что это был её выбор, — надтреснутым голосом сказала Каллис.
— Ты знала, — сдавленно крикнула Агата, бросаясь к двери. — Ты знала, что они не собирались никуда её уводить...
Мать перехватила её.
— Они знали, что ты бросишься к ней! Они пообещали не трогать тебя, если я задержу тебя здесь, пока она...
Агата оттолкнула её в стену... мать рванулась было к дочери, но не успела.
— Они тебя убьют! — выкрикнула Каллис в окно, но тьма уже поглотила её дочь.
Без факела, спеша вниз по склону, Агата спотыкалась и, упав, скатилась по холодной мокрой траве к подножью палатки. Очумело бормоча извинения семье, которые приняли её за пушечное ядро, она бросилась к церкви между десятками рагу из жуков и ящериц, тушившихся на кострах, возле которых сидели дети, завернутые в затасканные одеяла, подкреплявшихся перед очередным нападением, которое так и не состоится. Завтра Старейшины скорбно провозгласят о «жертве» Софи, которую та де принесла, её статуя будет восстановлена, а горожане к Рождеству и Новому году будут освобождены от еще одного проклятья...
С криком Агата ворвалась через открытые дубовые двери.
Церковь была пуста. На полу прохода виднелись глубокие длинные царапины.
Их наверняка оставили каблуки хрустальных башмачков Софи, когда её тащили.
Агата опустилась на колени на грязный пол.
Стефан .
Она пообещала ему. Она пообещала, что убережет его дочь.
Агата сгорбилась, уткнулась лицом в ладони. Это была её вина. Это всегда будет её виной. У неё было все, чего она хотела. У неё была подруга, любовь, Софи. А она променяла её на какое-то желание. Она — Зло. Хуже Зла. Это она заслуживала смерти.