— Расслабься чувак, я просто не даю тебе упасть, — сказал он.
Софи приняла его ладонь и осторожно подалась вперед. От ощущения прикосновения Тедроса у неё раскраснелось, заросшее щетиной, лицо. Она вспомнила то чувство, когда Тедрос держал её за руку год назад, когда они были влюблены... когда он пригласил её на Бал, здесь в Лесу... когда лунный свет лился на них с небес, а губы тянулись к её губам...
— Ты потеешь, как свинья, Филипп, — фыркнул Тедрос, выпуская его липкую ладонь.
Софи вздрогнула, выходя из транса, и, безмолвно крича про себя, ухватилась за соседнюю ветку для опоры.
— Видишь кого-нибудь из девчонок, — спросил Тедрос, — а?
Софи внимательно всмотрелась. Папоротниковое поле, Сосны и Бирюзовая роща были залиты тем же голубоватым свечением, но она не видела ни одной сапфировой школьной формы — только несколько темных фигур мальчиков в плащах, крадущихся в соснах. Она почувствовала острый укол печали из-за того, что не видит Агаты, но затем испытала облегчение. Ведь это значит, что и Тедрос её не видит.
— Она с Софи должно быть где-то от страха спрятались, — произнес Тедрос. — Мы подождем здесь, пока кто-нибудь из них...
На юге леса в небо взметнулся белый стол фейерверка, сигнализируя о первом сдавшемся. Тедрос и Филипп развернулись, почти повиснув на кроне дерева, и увидели какое-то шевеление возле тыквенных грядок. Эхом раздались крики мальчика и девочки, вместе с чудовищным визгом, когда над деревьями, словно от пинка, пролетели синие тыквы, сопровождаемые взрывами красных и белых фейерверков.
А потом все стихло.
— Что это было? — выдохнула Софи.
— Одна из преподавательских ловушек, — ответил Тедрос. — Как бы там ни было, в неё угодили обе стороны.
Софи развернулась к табло. Пожалуйста, только не Агата.
Имена: ВЕКС, РАВАН, МОНА и АРАХНЕ погасли.
Софи с облегчением вздохнула, но потом снова напряглась.
— Эта ловушка кого-нибудь убила?
Тедрос покачал головой.
— Если бы кто-нибудь умер, тогда фейерверк был бы другого цвета. Я справлялся у Мэнли.
Софи остро почувствовала прилив тошноты. По большому счету, она никогда не задумывалась над тем, что Тедрос по-настоящему мог убить её. Но вот его простой вопрос, адресованный Мэнли, сделал эту перспективу более чем реальной.
В чаще раздались шаги и оба мальчика опустили взгляд вниз и увидели двух принцев, крепыша и тщедушного, вооруженных секирами.
— Ну и дерьмово же Несчастливцы сражаются с чудовищами. Видать, привыкли, что те постоянно на их стороне, — сказал крепыш. — Даже имея нашу помощь, те Несчастливцы побросали свои флаги. Слюнтяи.
— Да и ладно, значит, у нас больше шансов заполучить вознаграждение, — сказал дохляк, скрепя зубами от холода. — Хотя, чего-то не видать тех девчонок-Чтецов, а мы прочесали уже всю южную сторону Леса.
— Да поди прячутся под мостом Голубого ручья, как последние трусихи. Пошли.
Софи наблюдала за тем, как они уходят, и сердце её все глубже уходило к пяткам.
— Филипп? — окликнул Тедрос, всматриваясь в лицо друга.
— Принцы превратились в убийц? Которые жаждут вознаграждение за убийство двух девушек? — Софи повернулась к Тедросу. Её лицо было бледным и перепуганным. — Но ведь ты не такой. И не важно, что ты думаешь иначе, — её голос надломился. — Ты не злодей.
На лице принца медленно проступило чувство подавленности, словно он наконец увидел себя в глазах друга.
— Ты меня совсем не знаешь, — сказал он тихо.
Софи почувствовала как задрожала ветка, а потом поняла, что это дрожат её ноги.
— Что, если это все ошибка? — хрипло спросила она. — Что, если Софи просто хочет вернуться со своей подругой домой?
Тедрос сжал челюсть, и отвел взгляд, ведя внутреннюю борьбу с собой.
— Что, если она хочет просто вернуть их счастливый конец? — спросила Софи.
Тедрос теперь напоминал раковину, которая вот-вот треснет...
А потом его лицо снова ожесточилось, став больше похожим на маску.
Софи проследила за его взглядом к замку девочек, возвышающемся над Синем Лесом, к открытой веранде на крыше башни Чести, залитую светом факелов и фейерверков, бьющими искрами в небо.
— Да ладно тебе, наплюй, — быстро проговорила Софи, зная что там на крыше Чести...
Но Тедрос не шелохнулся, он не отводил взгляда от скульптур из живых изгородей, посвященных когда-то его отцу... переделанного в статуи его матери, которая когда-то отказалась от него.
— Тедрос, что бы там ни было, не стоит на это смотреть, — с волнением в голосе произнесла Софи.