Вот только её голос совсем не походил на мальчишеский.
— У заклинания имеется один недостаток. Голос остается прежним, — вздохнул Юба. — Дыши животом и говори ниже, и тогда все получится. — Он облизнул губы, изучая ее. — Но, я бы сказал, комар носа не подточит, волевое лицо... отличное тело. Парни ни в жизнь не догадаются.
Но Софи продолжала таращиться на свое отражение, не очень обращая внимания на слова гнома. Она щупала свое лицо и тело и понимала, что снаружи эта твердая оболочка принадлежит парню. Но внутри... внутри она была мягкой, перепуганной девушкой, которая не хотела покидать подругу. Если приглядеться, то никакой она не парень. Если кто-то решит приглядеться, то ей не дожить и до рассвета.
Она подняла глаза на Агату, которая в немом оцепенении во все глаза пялилась на будто высеченные из камня резко очерченные черты лица отражения в вазе.
— Должна признать, что в облике парня ты еще краше, — высказала свое восхищение Агата.
Софи зашвырнула вазу с цветами в Агату, но та увернулась. Дрожащая Софи отвернулась.
— Я не знаю… как это… быть парнем, — сказала Софи высоким голосом. По её щекам, заросших щетиной, текли слезы. — Я не знаю как ходить, как вести себя, как...
— Софи, именно ты выиграла состязание. Это было неспроста, — увещевала её Агата. — Я уверена, что ты справишься.
— Без тебя у меня ничего не выйдет, — хрипло возразила Софи.
Агата коснулась спины своей подруги и её пальцы испытали незнакомое ощущение тугих мышц.
— Мне очень нужно, чтобы сейчас ты была парнем, — сказала она. Голос её был спокоен. — Просто побудь парнем и верни нас домой.
Софи попыталась совладать с дрожью своего чужеродного тела и кивнула. Вера Агаты медленно проникла и в неё, успокоив быстрое биение её сердца. Они через многое прошли, пытаясь удержать друг друга... но сейчас только ей подвластно довести их до «Конца». Подруга права. Теперь она была парнем, и должна себя вести как парень.
Сделав глубокий вздох, она собралась с духом и повернулась к свету.
— Мне нужна одежда, — сказала она, голосом резким и низким.
Агата внимательно осмотрела на суровое лицо мальчика-эльфа и впервые увидела незнакомца.
Агата улыбнулась своей старой-доброй корявой улыбкой и произнесла.
— Тебе нужно имя.
Хорт, будучи все еще только в трусах, обнимал подушку и ворочался в своей постели, в то время как в соседней кровати на другом конце комнаты храпел, как горилла, принц.
Последняя неделя выдалась просто ужасной. С приближением Испытания, учителя будто с ума посходили. Они взяли бразды правления в свои руки и решили, что парни во что бы то ни стало обязаны победить и восстановить «Школу Добра и Зла».
Не то чтобы Хорту было плевать на это. С завтрашнего дня официально начинался «Отбор к Испытанию», но у него не было ни малейшего шанса попасть в команду. Он все еще не получил новую форму, а новые принцы звали его Прыщ. Те, что поздоровее крали его обеденную баланду, а в отсутствие Дот ему и пожаловаться было некому.
Как он оказался в этом ужасном месте? Что такого в нем нашел Школьный Директор? Из него вышел плохой злодей, а сын и того хуже.
Хорт потер глаза, думая о теле своего отца, лежащего в «Саду Добра и Зла» в километровой очереди покойников, ожидающих своего часа погребения. Хорт даже гроба не мог себе позволить, потому отец лежал просто на земле, отданный стервятникам, скорым на расправу. Уйдет немало лет, пока Хранитель Склепа до него доберется.
Хорт скрипнул зубами. Если он выиграет Испытание, ему достанется вознаграждение, тогда он купит отцу самый красивый гроб в Лесу. Если он победит в Испытании, то он отомстит девчонке, разбившей ему сердце. Никто его больше не разжалобит и не заставит быть нюней.
Очередной приступ соседского храпа вывел Хорта из транса, и он забросил подушку себе на голову, очень серьезно раздумывая над тем, чтобы задушить себя. Но не будет никакого вознаграждения, не будет никакой мести. Потому что тот громила-принц с волосатой грудью на соседней кровати попадет в команду, а ему тощегрудому даже и рассчитывать не на что.
Эх, был бы у меня друг, взмолился Хорт. Один-единственный друг и он бы уже не чувствовал себя таким лузером. Всхлипнув, он прижал к груди колени и прижался к окну, укрывшись с головой одеялом...
Тут Хорт подорвался и отпрянул от окна...
На берегу лежало тело. Оно принадлежало мальчику. Мокрая одежда на нем была вся изодрана и кое-где измазана в крови. Лунный свет, сумевший просочиться сквозь облака, упал на руки несчастному, и Хорт заметил, как шевельнулись его пальцы.