Мне так не дано.
Отныне и вовеки – Мигель, хищник, орудие мировой справедливости.
Аминь!
* * *
Ночь. Обхожу по периметру бункер, сам проверяю посты – так спокойней. Бойцы Отряда – просто люди, им нужно слишком много сна. Мне хватает трех часов, плюс пара асан из йоги. Не курю и не пью, прекрасно вижу в темноте…долго перечислять. Вся жизнь моя – яркие акции и мертвое время между ними. Бойцы меня опасаются – просто не понимают. Старый…да, кстати, Старый!
Ему тоже не спится – в комнате полумрак, телевизор бормочет. Бутылка виски на столе, граненый стакан, окурки прямо в тарелке. Запах…бр-р!
- А-а, товарищ Мигель! Биоробот-терминатор! С чем пожаловал?!
Крепко пьян старик, лицо в слезах. Непонятно!
- Что случилось?
- Ничего! Аб-бсолютно! Пью, как видишь, телик смотрю! Нельзя?!
- Вы комиссар, мне не подчиняетесь.
- Да брось эту казенщину, выпей как человек!
- Не буду.
- Ну, дело твое. А я вот…накачу. За успех, так сказать, Свободы Всеобщей, хрен ей в горло!
Наливает. Пьет. На экране – зеленая роскошь городского парка, старики на скамейках, дети играют. Опять Москва, наверное. Сказка!
- Смотришь? И я вот смотрю. Понять пытаюсь, нахрена мы здесь?! И там, в России, нахрена будем?! Ты, биоробот, кому там нужен?!
- Не понимаю Ваших вопросов.
- Да ладно! Может, и к лучшему, что думать не хочешь. Была когда то большая страна, где люди много читали и много думали. Советский Союз! До того много, что без страны остались и без штанов. А такие как ты защитили бы, не позволили…
Опять наливает. Странное поведение и беседа – для комиссара особенно! Больше подходит людям, зовущим себя «интеллигенцией». Старый к этому слову всегда добавляет «гнилая» или «вшивая». Говорит, раньше их много было – в той самой стране, где любили читать. Неудивительно, что все там распалось – комиссара за сегодняшние речи тоже не похвалят. Если доложу, как положено. Отзовут, вышибут из МГБ, будет в парке с детьми играть. Или нет? После долгого бега нельзя сразу лечь – сердце может заклинить. После Отряда в мирный парк…сколько он там проживет? Не буду докладывать, хороший старик!
- Почему все так?!
- Что? – вопрос меня достал на пороге.
- Ну, зачем…в общечеловеческом плане? Такая большая Земля, места полно! У нас были первомайские демонстрации, у них – индейка на День Благодарения. Нахрена они начали первыми?! Накликали таких как ты…
Смутные речи, совсем непонятные. Может, Хопкинс и понял бы, бравый генерал рухнувшей империи, но с ним пить нельзя. Старика жаль, болеть завтра будет. А я останусь здоров, силен и счастлив.
Почти.
* * *
…Иногда мне снятся странные сны.
Громада здания с колоннами и куполом, зеленые лужайки, четкие каре построенных войск. Лица сплошь знакомые: белые, черные, красные, но форма одинакова у всех. Чингачгук, Старый, «мамбы», испанцы. Генерал Хопкинс хмурит брови – строго, но не зло. Голубоглазый мальчик тянется во фрунт – сегодня он хороший солдат. Знамя вьется – волчья морда на полосатом фоне.
- Пара-ад! Под знамя государства Массачусетс смирно стоять!
Ничему не удивляюсь – даже команде на русском языке.
Старый говорит – очень давно была страна Древний Рим. Роскошная, богатая, наглая. Пришли варвары, захватили, а потом поселились в чужих домах. С римлянами смешались. Законы придумали.
Так и родилась Европа.
Старый многое знает, такие пригодятся везде. Даже в нынешней сытой России, где и бандитов с ворами нет. Цивилизация, законы, порядок.
Кому в такой стране нужны волки, умеющие только грызть?!
Кто нас ждет? И ждет ли?
Иногда мне снятся странные сны…
Максим Хорсун
Сибирский рубеж
Серый шлепнул бегуна из противотанкового ружья «ПРТД». Ружьишко было старым, из таких били еще фашистскую бронетехнику в Великую Отечественную. Но сработало оно точно и сильно. Как надо сработало.
Бегун лежал на боку и натужно перебирал лапами, вороша снег широченными ступнями. Из пробоины в килеобразной, как у птицы, грудине валил густой и вонючий дым. Разновеликие глазки оптики на крошечной голове слепо пялились в позолоченное утренним солнцем небо.
Серый сдвинул ушанку набок и почесал бритый затылок.
Обычно бегуны в этих краях раньше конца апреля не появляются: сволочь теплолюбивая. А этот – в марте сунулся. Серый долго шел по его следу и едва сам не попался, когда гад что-то учуял и попер на него, словно голодный после спячки медведь… Впрочем, на медведя Серый тоже когда-то ходил. Давно, правда. До войны.