Но начались неприятности. Число кораблей сопровождения уменьшилось ещё до выхода из территориальных вод США, ввиду поломки машины одного из эсминцев. Ещё двое были разлучены с соединением во время шторма, так что теперь безопасность «Айовы» и «Нимица» обеспечивали фрегат «Оливер Хазард Перри» и эсминец «Кидд», новейшие корабли, постройка и испытания которых завершились на полгода раньше срока. Конечно, они были замечательными кораблями, не знали себе равных… Но их только двое.
Покусывая губы, Холлоуэй проводил взглядом барражировавший над морем «Ястреб-Два», вертолёт-охотник за подводными лодками. В данный момент обе машины, базировавшиеся на «Нимице», были подняты в воздух, вместе с эскортными кораблями обеспечивая защиту во время дозаправки. Хотелось надеяться, что в ближайшее время отставшие догонят соединение, получат топливо и тогда они вместе обрушат огненную ярость на русских… В противном случае придётся действовать имеющимися силами.
Адмирал вздохнул, пытаясь развеяться и отогнать дурные предчувствия. Он перевёл взгляд на «Нимиц» и залюбовался авианосцем, на борту которого ему хотелось находиться куда больше, чем на «Айове». Кроме того, во время предстоящего боя… Бойни, он будет находиться на палубе стреляющего корабля, тогда как авианосец просто выпустит самолёты, снаряды невиданной дальнобойности, разрушительное воздействие которых зависит не от адмирала, а от мастерства самих пилотов. Возможность переложить на кого-нибудь вину не снимет с него ответственности за приказ начать Третью мировую, но команда «Огонь!» всё-таки отличается от команды «На взлёт!».
Размышления адмирала по поводу авианосцев и линкоров могло бы продолжаться ещё долго, если бы не взрыв.
Две торпеды ударили точно в корпус «Нимица», буквально выбросив авианосец из воды. Несколько человек полетели за борт, с островной надстройки слетел наблюдатель, распластавшийся на палубе, в отсеки хлынула вода. От сотрясения топливные шланги сорвало, их содержимое потекло по палубе и водопадом начало скатываться в море, словно чёрная кровь.
Танкер был обречён, даже если бы в него не попала одна из четырёх торпед, выпущенных по «Нимицу». Её «соседки» вонзились в авианосец, а она, пройдя у него под носом, ударила в «Сакраменто». Последующий за этим колоссальный взрыв мотнул изуродованный «Нимиц» в сторону, мигом превратив оба корабля в филиал ада на воде.
Поражённый адмирал Холлоуэй не моргая смотрел на то, как пламя заполняет авианосец, с обоих бортов которого в воду летели человеческие фигуры, переворачиваясь в воздухе, размахивая руками и ногами. Мало у кого хватило смелости остаться на судне, пожираемом огнём, но и в воде спасения от пламени эти несчастные не находили, горящее пятно растекалось во все стороны, захватывая пытающихся отплыть от него людей. То, что осталось от «Сакраменто», уже ушло под воду, но авианосец, кренясь, ещё сопротивлялся воде — зато то, что не могла сделать вода, совершал огонь, уничтожая авианосец на глазах у адмирала.
Рёв сирены боевой тревоги прозвучал с одновременными движением «Айовы». Корабль, в трюмах которого хранились снаряды с ядерными боеголовками, способный смести с поверхности моря целый флот, а с лица земли — небольшую страну, торопливо разворачивался так, чтобы одной-единственной русской субмарине оставался виден только его нос, уменьшая тем самым вероятность попадания торпед. «Кидд» и «Перри» ринулись в разные стороны, выписывая противолодочные зигзаги и одновременно пытаясь нащупать противника, который после столь успешной атаки должен был спасаться бегством.
Но противник спасаться и не думал.
Подводная лодка «Ленинский комсомол», негласный флагман Балтийского флота, и так подошедшая непозволительно близко к врагу, двинулась вперёд с отчаянием медведя, загнанного сворой собак, на помощь которым спешили охотники. Разорвать ещё хотя бы одного, забрать с собой, если уйти уже не удастся! А команда, услышав о гибели авианосца и танкера-заправщика, только приветствовала это решение, желание победить и выжить напрочь затмил азарт, желание покарать негодяев, вздумавших напасть на Родину. Мысль о том, что они только что убили тысячу человек, ещё не пришла в головы всем этим людям, такие мысли возникают после боя, когда треск отсеков вражеского судна скрежещет в самой подлодке, когда морякам слышатся крики тех, кто погибает по их вине. Во время боя места для таких мыслей нет, здесь либо ты убиваешь, либо убьют тебя…
Эсминец «Кидд» засёк подлодку в тот самый момент, когда носовые торпедные аппараты были перезаряжены. Он начал разворот, намереваясь атаковать, и даже сумел повернуться носом ко врагу, когда ещё две торпеды устремились к цели. Игнорируя опасность, «Комсомол» поднялся на перископную глубину, с самоубийственным отчаянием собираясь бить только наверняка, направляясь прямо к «Айове», неудачно повернувшейся к субмарине, поскольку капитан корабля неверно определил её местоположение. Получив информацию с «Кидда», линкор теперь неуклюже старался изменить курс, однако старый боец не так хорошо слушался руля, как в далёких сороковых…
В эти минуты президент Соединённых Штатов Джордж Уоллес выступал перед американским народом с речью, в которой доказывал необходимость «Усмирить алчные аппетиты коммунистов!» и «Во имя свободы и демократии поддержать новое правительство Югославии!», подготавливая общественное мнение. Он рассчитывал, что Балтийский флот вот-вот будет уничтожен, и нёс всю эту чепуху, чтобы оправдать свои чудовищные действия, не подозревая о том, что количество погибших в море американцев уже превысило две тысячи человек, и вот-вот должно было ещё возрасти.
Вторая торпеда прошла по левому борту мимо «Кидда», несущегося в атаку на всех парах, зато первая ударила точно в нос. Эсминец словно налетел на стену, взрыв, потрясший его корпус, заставил судно вильнуть вправо, разбрасывая обломки во все стороны. Засёкший подлодку вертолёт неудачно атаковал, пролетел мимо и теперь кружился над врагом, передавая координаты на «Айову». Корабль, всё ещё не завершив разворот, двинул башнями, задирая стволы орудий, «Перри» тоже спешил на выручку, заходя на субмарину с кормы.
Подлодка дала новый залп. «Перри», видя несущиеся на него белые полосы двух торпед, почёл за лучшее не геройствовать и вильнул в сторону. «Кидд», ещё не погрузившийся в воду, палил по подводной лодке из оставшегося вооружения, но без какого-либо успеха. А на «Айове» адмирал Холлоуэй отчаянно пытался успокоить стучащие зубы. История не знает случаев чтобы две торпеды смогли потопить линкор. Разве что налёт на Таранто, но там были итальянские линкоры… И ещё «Бисмарк», по сути погибший всего из-за одной торпеды, заклинившей рули и превратившей корабль в беспомощно кружащуюся по волнам мишень для снарядов и авиации…
Торпеды шли. Русская подлодка наконец-то решила погрузиться, не испытывая судьбу, пока по ней не ударил главный калибр линкора, а торпеды всё шли. Вертолёт яростно кружился над взбесившимся океаном, несчастный «Кидд» прекратил стрельбу и опускался на дно, а торпеды всё шли. Они приближались, невзирая на мольбу тысячи человек, они неслись к своей жертве, натягивая провода, словно щупальца морского чудовища. В рубке «Айовы» никто не осмеливался даже дышать, даже пот перестал течь по лбам и рукам тех, кто ждал удара, внутри «Комсомола» тоже не дышали, считая секунды…
Судьба в этот день была к американцам не благосклонна.
Неудачно начавшийся поход заканчивался катастрофой — обе торпеды поразили «Айову», красу и гордость американского флота, ударив её под кормовой башней. За миг до удара из всех трёх её стволов бы дан бесполезный залп, но пламя, вырвавшееся из орудий, казалось жалкой пародией на огонь, в котором погибал всё ещё не утонувший «Нимиц», почерневший и пылающий. Море было заполнено людьми, умирающими, раненными и даже целыми и невредимыми, отплывающими от «Кидда» и «Нимица», а вот у места гибели «Сакраменто» не было видно никого.