Уникальная особенность планеты РХ-183 заключалась в том, что это было единственное место во Вселенной, где вход в Лабиринт всегда открыт и не меняет своего местоположения. Во всяком случае, Кийск другого такого места назвать не мог. Между тем в Совете безопасности полагали, что лучше Кийска Лабиринт не знает никто.
В отличие от подавляющего большинства исследователей, Кийск никогда не стремился понять Лабиринт. Он воспринимал Лабиринт как некую данность, как неотъемлемую часть мироздания, без которой все сущее попросту теряло какой-либо смысл. Это ощущение возникло у него уже в тот момент, когда он впервые вошел в один из уходящих в бесконечность проходов Лабиринта. А события, свидетелем и непосредственным участником которых он стал в дальнейшем, но о которых никогда и никому не рассказывал — в противном случае у него могли возникнуть серьезные проблемы с психоаналитиками, проводившими оценку адекватности его мировосприятия, — служили подтверждением того, что первоначальное впечатление было правильным.
Присев на край ящика, Кийск привалился спиной к стене корпуса и вытянул ноги. В сибаритстве, несомненно, можно отыскать массу положительных моментов, но, когда бездельничаешь на протяжении недели, это начинает утомлять.
А что оставалось делать? Причислив Кийска к гражданским лицам, полковник Глант ясно дал понять, что не нуждается в его услугах. Ученые же из исследовательской группы имели заранее составленный план работ и четко следовали ему, полагая, что все необходимые сведения о Лабиринте изложены в многостраничном отчете Кийска, прочитать который имел возможность каждый из участников экспедиции.
Между тем Кийск был уверен в том, что профессор Майский, курировавший все научно-исследовательские работы, проводимые на базе экспедиции, выбрал изначально неверную тактику. Антон Майский являл собой признанный авторитет в области изучения неидентифицированных артефактов внеземного происхождения, и Лабиринт стал для него всего лишь очередным объектом плановых исследований. Грандиозное, не имеющее аналогов сооружение, созданное неведомой цивилизацией, исчезнувшей еще до Большого взрыва, положившего начало ныне существующей Вселенной, не внушало Майскому ни душевного трепета, ни даже элементарного уважения — ничего, помимо обычного любопытства исследователя, зачастую граничащего с беспринципностью. Он готов был затащить в Лабиринт всю имеющуюся у него аппаратуру, свято веря в то, что в конечном итоге количество непременно перерастет в качество. В ответ же на замечание Кийска о том, что понять Лабиринт можно только на чувственном уровне, опираясь на интуицию и способность предчувствовать или, если угодно, предугадывать то или иное событие, Майский лишь усмехнулся и сказал, что эпоха, когда человеческий разум считался наиболее действенным инструментом изучения окружающего мира, осталась в далеком прошлом и лично ему, Антону Майскому, еще ни разу не довелось пожалеть об этом.
К разряду архаики Майский относил и представления об этических принципах, следовать которым полагалось ученому. Когда он слышал что-нибудь по поводу моральной ответственности ученого за свои открытия, то с неизменной усмешкой отвечал:
— Господа, вы мыслите устаревшими категориями. В наше время ученый, даже если он очень того захочет, все равно не сможет создать нечто, способное уничтожить весь мир или ощутимо повредить ему.
Каждый вечер Кийск исправно посещал собрания научно-исследовательской группы, пытаясь выяснить, чем именно занимаются подопечные Майского в Лабиринте. Ученые и техники смотрели на незваного гостя косо, но для того, чтобы попросить его удалиться, формальных причин не было. Впрочем, вскоре Кийск и сам убедился в том, что тратит время впустую. Стороннему слушателю почти невозможно понять, о чем идет речь, когда обсуждение проблемы ведется в кругу специалистов. Из-за обилия узкоспециальной терминологии Кийску порой казалось, что он слушает речи на незнакомом ему языке.
Но главное Кийск все же уяснил. Буквально в первые же часы работы исследователи Лабиринта столкнулись с пассивным, но при этом оказавшимся весьма эффективным сопротивлением изучаемого объекта. По этой причине Майский решил временно сосредоточить все работы на трех направлениях, которые предствлялись ему наиболее перспективными: изучение физических параметров необычного материала, покрывающего все внутренние поверхности Лабиринта; исследование природы странного свечения, сопровождающего каждого, кто входил в Лабиринт; и выяснение закономерностей изменения внутренней пространственной структуры Лабиринта, без чего невозможно было составить даже самую приблизительную его карту.