— На первой площадке их всего трое, — напомнил Дугин.
— Значит, пусть присылают всех, кто есть! — рявкнул Майский.
Не вступая в дальнейшие дебаты, Дугин поднял руку, оттянул рукав и дважды нажал на боковую кнопку конектора, переключая его в режим связи. Но, прежде, чем сделать вызов, он все же рискнул предложить еще раз:
— Может быть, сначала сами посмотрим, что там? — он взглядом указал в глубину прохода. — Это может оказаться опасным.
— Опасным? — развернувшись, Майский с ненавистью глянул на Дугина. — Это, действительно, может оказаться опасным! Поэтому я и вызываю солдат! Это они находятся здесь для того, чтобы рисковать своей жизнью! А я должен просто руководить научной работой! Понятно тебе это?!...
На последней фразе голос Майского сорвался на фальцет, и только по этой причине он временно умолк.
Не дожидаясь продолжения, Дугин сделал короткий успокаивающий жест рукой, — мол, я все понял, — и без промедления набрал код вызова.
Спустя несколько секунд он нажал кнопку повторного вызова.
Потом еще раз.
Подождав какое-то время, он посмотрел на Майского ясным взглядом невинного младенца, не подозревающего о том, что пачкать пеленки нехорошо.
— Связи нет.
Майский, вне себя от ярости, едва не выпрыгнул из ботинок.
— Что значит «нет»?! — заорал он так, что голос его, отражаясь от стен, гулким эхом пошел гулять по проходам Лабиринта. — Объясни мне, как это следует понимать?!
— Это следует понимать так, что я не могу связаться ни с площадкой у входа в Лабиринт, ни со станцией, ни с кем другим, у кого имеется конектор.
Изображая запоздалое сожаление, Дугин развел руками.
Вопреки его ожиданиям, Майский повел себя на удивление спокойно.
— Так, — Майский быстро огладил ладонями раскрасневшиеся щеки. — Ты уверен, что твой конектор исправен?
— Уверен, — ответил Дугин. — Но, если у тебя на этот счет имеются сомнения, можешь попытаться воспользоваться своим.
— Верно!
Майский вскинул руку и суетливым движением отдернул манжет, открывая надетый на запястье браслет конектора. Нажав пару раз на кнопку связи, он в сердцах выругался.
— Не получается? — с сочувствием осведомился Дугин.
— К черту все! — Майский так энергично взмахнул рукой, словно хотел избавиться от конектора. — К дьяволу!... Это ты меня сюда притащил! — ткнул он пальцем в Дугина с таким видом, словно выступал на процессе изобличения ведьм в качестве главного обвинителя.
— Точно, я, — не стал спорить Дугин. — Но, заметь, пока ты не повернул назад, ничего необычного не происходило.
— И что с того? — с вызовом спросил Майский.
— Ничего, — пожал плечами Дугин. — Я просто констатировал факт... Кстати, возможно, тебе неприятно будет это слышать, но маршрутная карта с дисплея моего конектора исчезла.
Майский воспринял данное известие с поистине спартанским стоицизмом. Он только еще раз послал Дугина к черту и тем ограничился. Затем он устремил взгляд вверх, словно советуясь с кем-то, увидеть кого ему мешал светящийся потолок прохода, после чего с мрачным видом изрек:
— Похоже, у нас не осталось выбора.
— Ну, это ты зря, — с неизбывным оптимизмом тут же отозвался Дугин. — Выбор есть всегда.
— И какой же выбор у нас сейчас? — отнюдь не дружелюбно посмотрел на него Майский.
Дугин указал рукой сначала в ту сторону, откуда они пришли, а затем туда, куда направлялись.
— Это альтернатива для идиота, — незамедлительно вынес свое решение по данному вопросу Майский. И, дабы у его спутник не осталось вообще никаких сомнений, безапелляционным тоном добавил: — Я к таковым не отношусь!
Дугин согласно кивнул. Не спорить же было, в самом деле, с шефом, который и без того был взвинчен сверх допустимой меры.
— Идем, — Майский дернул трос, чтобы убедиться в том, что он легко и без помех наматывается на катушку, и медленно, ступая осторожно, словно под ногами у него была зыбкая трясина, двинулся в направлении загадочного свечения.
По мере того, как люди приближались к освещенной зоне прохода, свечение не становилось ярче. Вскоре стало заметно, что, вопреки обыкновению, свет излучали только стены. Причем свечение это было неровным, — то и дело по стенам пробегали неясные, расплывающиеся тени.
Причина этих колебаний освещенности стала ясна, когда Майский с Дугиным подошли к освещенной зоне на расстояние десяти-двенадцати шагов.
— Нам показывают кино, — сдавленным полушепотом произнес Дугин.
Говорить в полный голос ему не позволял почти экстатический восторг, от которого перехватило горло и сдавило дыхание в груди. Перед ними было именно то, чего он так долго ждал и на что, несмотря на весь свой зачастую чисто внешний оптимизм, почти не надеялся. Это был контакт. Не дождавшись того, что он сам явится в локус, Лабиринт демонстрировал то, что он искал — свои видеоархивы. А это означало, что Лабиринт не только верно понял намерения человека, но и сам готов был идти на контакт.
— У тебя есть видеокамера? — едва слышно прошептал Майский, который в один момент забыл о всех своих страхах.
В нем вновь заговорила страсть исследователя, который наконец-то узрел нечто такое, что, вне всяких сомнений, было достойно приложения знаний и опыта, которыми он обладал. И теперь ему было абсолютно безразлично, какие опасности мог таить в себе столь неожиданный поворот событий.
— Нет, — вынужден был ответить Дугин. Хотя и предполагал, что, если бы у Майского имелся при себе пистолет, то, услышав такой ответ, шеф не задумываясь и не колеблясь ни секунды пристрелил бы его.
И был бы совершенно прав. Обнаруженный ими феномен, не будучи соответствующим образом зафиксирован, терял большую часть своей значимости. Рассказы двух исследователей, даже полностью подтверждающие друг друга, значили куда меньше, чем мнемо-чип, содержащий всего пару минут отснятого материала.
Майский на удивление спокойно отреагировал на отрицательный ответ Дугина.
— Болван, — только и сказал он.
Дугину было что возразить на данное заявление, однако он счел за лучшее не спорить с шефом.
— Можешь не рассчитывать на то, что когда-нибудь снова окажешься со мной в одной экспедиции, — добавил Майский, чем вынудил Дугина сказать слово в свою защиту:
— Сомневаюсь, что нам удалось бы что-нибудь отснять даже если бы у нас была видеокамера.
— Почему? — вопрос бы задан тоном учителя, который знает ответ, но хочет услышать его от своего ученика.
— Если бы все было так просто, то Лабиринт позволил бы мне спокойно скачать видеоинформацию через оставленный в локусе конектор.
— Верно, — подумав, согласился Майский.
Дугин довольно улыбнулся.
Но Майский уже не смотрел на него, — он быстро шагал туда, где разворачивалось действо.
Стены по обе стороны прохода были разделены на одинакового размера квадратные экраны, на каждом из которых демонстрировался видеоматериал, отличный от того, что прокручивался на других. Изображение не скользило по поверхности экрана, а как будто находилось в глубине его, — если присмотреться, то можно было увидеть толстый слой идеально прозрачного материала, отделяющего изображение от зрителя. Должно быть, именно этим объяснялось и то, что отчетливо видеть изображение можно было только стоя напротив экрана. И еще одна примечательная деталь, — все фильмы демонстрировались без звукового сопровождения.
На первом экране Майский с Дугиным увидели группу людей, одетых в бронзовые доспехи и шлемы с наличниками и султанами. Что-то безмолвно крича и отчаянно упираясь, люди тащили к открытым городским воротам огромного коня, грубо сколоченного из досок. Действие происходило ночью, на съемочной площадке не присутствовало никакого дополнительного освещения, и все равно изображение было на удивление четким. Более того, — оно было реалистичным. Ни один режиссер не смог бы воспроизвести все те мельчайшие нюансы, создающие некую хаотичность действий, что всегда отличает документальную съемку от постановочной.
— Это снято с натуры, — отчего-то шепотом произнес Дугин.