— Странно это как-то, — Дугин провел двумя пальцами по подбородку. — Ветра ведь нет. Да и на ветру флаг не стоит неподвижно.
— Должно быть, это связано с особенностями движения воздушных потоков, — легко отмахнулся от вопроса, который не интересовал его в данный момент, Майский. — Если бы я занимался метеорологией, то, возможно, и заинтересовался бы этим явлением.
Краткая информация о странном виде флага на мачте скользнула по периферии сознания профессора, не оставив никакого следа. Майский не имел привычки обращать внимание на мелочи.
Глава 3. Утренний кофе.
Лиза Стайн, — так звали руководителя второй плановой экспедиции на планете РХ-183.
Сколько ей было лет, никто точно не знал, за исключением архивных работников, заполнявших досье. Стайн не афишировала свой возраст, но при этом и не особенно старалась скрыть его. Выглядела она моложаво и только сеточки тоненьких морщинок вокруг глаз и в уголках губ, становившиеся особенно заметными в те моменты, когда она нервничала или злилась, добавляли ей лишние годы. Она никогда не пользовалась косметикой, ни разу не делала пластической операции и даже не стала закрашивать седину, когда та начала пробиваться в коротко подстриженных светло-рыжих волосах. Из всей возможной одежды она отдавала предпочтение комбинезону. А из обуви обычно выбирала ту, которая не имела каблуков.
Мадам Стайн была женщиной властной и волевой, способной подчинить и держать под контролем даже тех, кому это не по нраву. Она ярко продемонстрировала это пятнадцать лет назад, когда группа, работающая на Сартане едва не погибла из-за того, что руководитель экспедиции потерял контроль над тем, что делали вверенные ему люди. Как выяснилось позднее, причина неадекватного поведения членов экспедиции объяснялась очень просто: начался период цветения кайсовых кустов, росших повсюду вокруг экспедиционной станции. Пыльца содержала сильный алкалоид, оказывающий возбуждающее воздействие на психику человека и вызывающий галлюцинации. Но в то время, когда никто еще об этом не знал, только решительные действия Лизы Стайн, тогда еще простого техника-исследователя, самовольно сместившей с должности назначенного на Земле руководителя и занявшей его место, спасли экспедицию от гибели.
Стайн не предполагала, что на РХ-183 у нее могут возникнуть какие-то серьезные проблемы. Но, тем не менее, она отнеслась к новому заданию со свойственной ей серьезностью. Если в первый день, когда участники экспедиции узнали, что их руководителем стала женщина, у кого-то мелькнула надежда на то, что жизнь на станции превратится в один большой пикник, то уже к утру второго дня иллюзии рассеялись. Мадам Стайн сразу же дала всем понять, что хозяйкой на станции является она и только она. Перечить ей не решались ни Антон Майский, ни полковник Глант.
Но, если Майский, по старой привычке временами еще пытался взбрыкивать, то с полковником Глантом у Стайн сложились превосходные отношения. Наверное, их даже можно было назвать дружескими. Полковник Глант не мог не относиться с уважением к женщине, которая лишь усилием воли и силой собственного авторитета удерживала в подчинении порядка сотни людей. А Лизе Стайн, как не странно, всегда нравились высокие подтянутые мужчины в военной форме.
Ежедневно после утреннего развода, убедившись в том, что каждый из его подчиненных занят делом, полковник Глант непременно заглядывал в кабинет руководителя экспедиции. Делалось это под предлогом обсуждения плана работ на текущий день. Но обычно такое обсуждение плавно перетекало в дружескую беседу за чашечкой кофе. Стайн и Глант могли долго и обстоятельно обсуждать совершенно незначительные на взгляд постороннего человека моменты, касающиеся организации работы исследовательской группы или обеспечения безопасности станции. Куда реже речь заходила о книгах, музыке или видеофильмах. Но, что бы не сказал один из них, это непременно находило отклик у собеседника. Это был, действительно, хороший рабочий тандем понимающих и уважающих друг друга людей.
Когда ровно в девять-тридцать по станционному времени раздался негромкий, раскатистый удар гонга, который Стайн выбрала из меню предлагаемых звуковых сигналов дверного зуммера, Лиза невольно улыбнулась, — полковник Глант отличался исключительной пунктуальностью, и, если дверной зуммер прозвучал точно в половине десятого, то это мог быть только он и никто другой.
Лиза коснулась пальцем светоячейки интеркома и негромко произнесла:
— Входите, господин полковник.
Негромко щелкнул дверной замок. Дверь плавно откатилась в сторону и на пороге кабинета нарисовался полковник Чейни Глант, во всей своей красе. Высокий, худощавый, по-военному подтянутый, с рельефным профилем, так и просящимся на аверс юбилейной медали, с благородной сединой в каштановых волосах, — он просто не мог не нравиться женщинам.
— Мадам, — полковник Глант сначала отдал честь, затем коротко поклонился и только после этого переступил порог.
Немного демонстративная галантность и преувеличенная строгость военной выправки полковника казались Лизе забавными, все равно как стремление подростка выглядеть старше своего возраста. Впрочем, Лиза записывала это полковнику в актив, — ее умиляли мужчины, в душах которых продолжали жить дети. Лиза полагала, что такой человек не способен умышленно причинить зло кому бы то ни было, а потому на него можно положиться в любой, самой сложной жизненной ситуации.
Полковник, как всегда был одет в парадный мундир десантных частей вооруженных сил Земли: темно синий френч, туго перетянутый широким кожаным поясом с портупеей и кобурой под табельный пистолет «глок», брюки с несминающимися стрелками и черные, до блеска начищенные ботинки с узким рантом. На согнутом локте левой руки, придерживая кончиками пальцев широкий полупрозрачный козырек, Чейни Глант держал фуражку с малиновым околышком и высокой тульей. На фуражке красовалась эмблема десантных частей: летящий орел с пучком молний, зажатым в когтистых лапах. Две полоски орденских планок занимали полагающееся им место над левым карманом френча.
Полковник Глант даже в особо торжественных случаях отдавал предпочтение именно планкам, а не соответствующими им орденам и медалям по той простой причине, что это были не награды за проявленное мужество, а юбилейные наградные знаки, которые вручались за выслугу лет или в ознаменование каких-либо исторических событий. К числу последних относилась, например, медаль «Участнику Шенского конфликта», которую получил каждый, кто во время вышеупомянутого конфликта носил военную форму, даже если он, не покидая Земли, занимался составлением военных сводок для средств массовых информации, как это было в случае с полковником Глантом, в то время блиставшим капитанскими погонами. Чейни Глант полагал, что надпись на медали может прочитать каждый, а вот в сочетаниях цветных полосок на орденских планках гражданские, в большинстве своем, не разбирались. Увы, полковнику не было ведомо о том, что Лиза Стайн выросла в семье профессионального военного, и орденские планки отца в детстве были для нее любимым украшением, которое она цепляла ко всем своим нарядам. И уже тогда маленькой Лизе было известно значение каждой полоски на орденских планках.
— Полковник, — Стайн приглашающим жестом протянула рук в сторону кресла, стоявшего слева от ее рабочего стола.
Полковник Глант вновь галантно поклонился и сел в предложенное ему кресло. Фуражка полковника заняла свое обычное место на углу стола.
— Кофе? — предложила Лиза.
— Благодарю вас, — полковник слегка наклонил голову.
Это было традиционное начало встречи руководителя экспедиции со старшим офицером, отвечающим за безопасность, после чего они переходили друг с другом на «ты».
— Какие новости, Чейни? — спросила Лиза, разливая по чашкам заранее приготовленный крепкий кофе, который они оба пили без сахара и сливок.
— То, что вчера Дугин обнаружил в Лабиринте локус, полагаю, ни для кого уже не секрет, — полковник аккуратно поднял со стола блюдечко вместе с наполненным ароматным черным напитком чашечкой, двумя пальцами взял миниатюрную чашечку за крошечную ручку и осторожно пригубил кофе. — Великолепно! — провозгласил он и, дабы до конца выразить свой восторг, полуприкрыл глаза.