Стараясь не злиться, Золотой император хлопнул соперника по плечу.
— Ещё раз, извини, брат! Но ты смотри, будешь часто бросать её одну, пеняй на себя. Вот держи! — он залез за пазуху и вручил ему детёныша касенны. — Передай Аэлле мой подарок и не ревнуй. Я дарю от чистого сердца. Ведь она спасла мне жизнь.
— Не беспокойся, я передам, — пообещал Пан и его взгляд затуманился; так бывало, когда он погружался во внутренний мир, ища там слова и мелодии, созвучные обуревающим его чувствам.
Пан направился к дому, а гости, решившие немного прогуляться пешком, к воротам, ведущим за пределы Расомского поместья.
— Что ты здесь делаешь, да ещё спозаранок? — не утерпев, спросила Ирина.
— Хотел увидеться с любимой, — ответил Золотой император, и она скептически хмыкнула.
— А как же мама? Она для тебя уже ничего не значит?
— Я по-прежнему люблю Вифанию. Вот нечего смотреть на меня как на обманщика. Я говорю правду.
— Тогда ладно, — успокоилась Ирина. — Итак, ты у нас на положении кота с двумя мисками сметаны. Действительно, зачем отказываться от одной, когда можно поесть из обеих?
— Если следовать логике, то да, — вздохнул Золотой император и озадаченно потянулся к затылку. — Но это со мной впервые, чтобы я разом влюбился в двух женщин.
— Хорошо, что миссис Фьюстер замужем. Иначе Фандоре грозило бы многожёнство.
— Кто бы говорил! Сама не можешь определиться, кто тебе нужен, Лотико или Алекс.
Настал черёд Ирины страдальчески морщиться.
— Видимо, дурная наследственность: я люблю их обоих, — призналась она и взгляд Золотого императора, в котором до этого светилась мягкая насмешка, сразу же посерьёзнел.
— В таком случае как же твоя сестра? Ведь она любит Лотико с детства.
— А я как ты! — парировала Ирина. — Ведь мистер Фьюстер тоже любит свою жену, а ты продолжаешь ухаживать за ней.
— Ты ошибаешься. Я пришёл, чтобы рассказать Пану, как на самом деле обстоят дела. И я рассказал.
— Спорим, что он взял с тебя слово, что ты не будешь вмешиваться в их семейную идиллию, пока миссис Фьюстер не определится, кто ей больше по сердцу.
— Ну да, так оно и было, — Золотой император посмотрел на дочь. — Что, не нужно было соглашаться?
— Да нет, ты правильно поступил. Просто у тебя нет шансов победить мистера Фьюстера. Я слышала, он великолепный музыкант и пишет стихи, а ещё он очень красив. Так что все карты у него на руках. Спорим, что он так её очарует, что она скоро забудет о тебе.
— Возможно. Но как бы ни обернулось дело, мне это не помешает её любить. К тому же я знаю, что мы в любом случае останемся друзьями.
— Скажи, когда ты ухаживал за мамой, ты был столь же рассудителен? — с досадой проговорила Ирина. В душе она хотела, чтобы он любил только её мать.
— Нет, — не сразу ответил Золотой император. — Я думал, что сойду с ума, если вздорная девчонка не примет моё предложение и откажется выходить за меня замуж. А ещё я подумывал, что было бы неплохо прибить этого распроклятого мальчишку Лиланда Бона, в которого она в то время была влюблена. Это не значит, что я меньше люблю Аэллу, но с возрастом, знаешь ли, эмоции бушуют уже не столь сильно.
— Что ж, тебе видней, — неопределённо проговорила Ирина.
Начальная часть сказанного понравилась ей куда больше, чем окончание. И всё же она считала, что не вправе вмешиваться в сердечные дела отца.
Поскольку Золотой император любил дочерей, и, как все родители, считал себя вправе распоряжаться их судьбой, то за ними он такого права не оставлял.
— Сирин, как долго ты собираешься дразнить Алконост? — вернулся он к прежней теме их разговора.
— Я её не дразню. Просто не могу отказаться от Лотико, — Ирина с упрёком посмотрела на отца. — Вот зачем ты спрашиваешь, если и так всё знаешь?
— Фандора не Эквилибриум. Наша вселенная так устроена, что ни смертные, ни боги не могут читать мысли. Так что я могу лишь догадываться, о чём ты думаешь, но точно не знаю.
— Ладно, люди, нам не привыкать, а за что ты так с богами? Им же по штату полагается быть всезнающими и всеведущими.
— Для вас же смертных старался, — усмехнулся Золотой император. — Впрочем боги есть боги и мысли смертных им ведомы без всяких дополнительных ухищрений, а до мыслей друг друга им в любом случае не добраться, так что можешь за них не беспокоиться.
— Верно, Николс что-то такое говорил. Ментальный щит, кажется?
— Да, ментальный щит. И давай больше не будем вспоминать Эквилибриум, — попросил Золотой император.
— Извини! — сказала Ирина, видя, что он помрачнел.
Некоторое время отец и дочь шли молча. Несмотря на уговор, оба вспоминали Эквилибриум: Ирина удивлялась его странным обычаям, у Золотого императора до сих пор сводило челюсти от гнева. В юности, чтобы выжить при Сияющем дворе ему пришлось пройти через такие трудности и унижения, от которых у него до сих пор горела душа. И хотя он уничтожил часть своих врагов, это не слишком облегчило груз его воспоминаний, — ведь те, кого он считал своими основными врагами, были для него недостижимы. И всё же, при всей ненависти к отцу и брату, в нём жила частичка восхищения ими.