— Не хочу! Я тебе не ребёнок! — сердито буркнул Кецалькоатль, который заметил её оплошность и обиделся, что она забыла его вкусы.
— Полно тебе! Сласти — самый верный способ избавления от печалей, — сказала Чантико и сняла крышку с чашки. — Ну, даже шоколад не будешь? — осведомилась она.
Кецалькоатль глянул на напиток, который в своё время дорого ему обошёлся и, не удержавшись, потянулся к блюду с тортильей. Свернув горячую лепёшку в трубочку, он обмакнул её в шоколад и, прожевав, восхищённо прищёлкнул языком.
— Нянька, никто не умеет так вкусно готовить, как ты, — сказал он и польщённая богиня улыбнулась.
Когда с шоколадом и тортильей было покончено, Кецалькоатль взял кособокий глиняный кувшинчик и принюхался к его содержимому.
— А это что такое?
— Взбитые сливки с сахаром, полуденной земляникой и ванилью. Попробуй, это очень вкусно. Сирин, когда жила у нас с Лягушонком, всегда просила добавки.
Кецалькоатль сразу же отставил кувшинчик. Напоминание о смертной дочери брата испортило ему настроение.
— Так что привело тебя ко мне?
Чантико взяла в руки чашечку с кофе и подвинула к себе кувшинчик со сливками, которые он отверг.
— Мне показалось, ты сам пригласил меня, — сказала она, после того как слизнула с ложки нежную розовую массу.
— Ты ошиблась. Это был жест уважения к той, что воспитала меня, — солгал Кецалькоатль и Чантико, которая знала его как облупленного, внутренне усмехнулась.
— Тогда скажи, где сейчас Шолотль, и я уйду.
— Мне нечего тебе сказать.
— Ответь, ты причастен к исчезновению брата? — не отступала Чантико, и Кецалькоатль смерил её испытующим взглядом.
— Как ты отнесёшься к тому, если я скажу «да»? — решил он прощупать почву.
— Ты знаешь, вы оба дороги мне. Будет лучше, если так оно и останется, — Чантико поставила чашку на стол и вздохнула. — Пойми меня правильно. Я тебе не враг и никогда им не буду, но ты уже не ребёнок. Если ты снова предал Шолотля, на этот раз я тебя не прощу.
— Что бы ты себе ни думала, я не имею отношения к его исчезновению. Во всяком случае, прямого, — сказал Кецалькоатль, задетый тем, что Чантико готова от него отказаться, и, уловив её недоверие, раздражённо добавил: — Шолотль понимал, что без защиты и такоты ему не выстоять против греческих титанов, к тому же он не доверял Гуань Джуну и хотел подстраховаться на случай поражения.
Кецалькоатль едко усмехнулся.
— Чтобы сохранить свои позиции на Небесах, он обратился ко мне за помощью. Думаю, посчитал, что я не устою, если мне снова выпадет шанс занять его место. Впрочем, так оно и вышло. Как положено матёрому предателю, я не устоял и пошёл ему навстречу.
— Что ты пообещал Зевсу? — спросила Чантико.
— Ты видела, я придержал Огненную стражу. Это была идея Шолотля. Он знал, что Олимп обрушится на нас всей своей мощью и хотел сберечь шолоицкуинтли и их славу непобедимых. На самом деле их уже не тысяча, почти четверть погибла.
Несмотря на показное спокойствие Кецалькоатля, Чантико, как встарь, почуяла его внутреннее смятение. «Вот поросёнок! Опять что-то натворил и теперь будет мучиться, но из упрямства не признается даже себе, что совершил ошибку», — огорчилась она.
— Скажи, чего на самом деле хотел Зевс! — потребовала она.
— Уничтожить Огненную стражу, — рискнул признаться Кецалькоатль и из груди ацтекской богини вырвался негромкий, но жуткий рык. Она начала было превращаться в того изначального монстра, каким когда-то была, но взяла себя в руки и сохранила человеческий облик.
— И ты ему рассказал?
— Можешь меня ненавидеть, но я от своего не отступлю, — ответил Кецалькоатль и опустил ресницы, пряча смятение. Одна из тех немногих, с кем он был связан узами привязанности, только что выбросила его из сердца, и это было куда больней, чем он ожидал.
Чантико встала и с холодным сожалением глянула на бывшего воспитанника.
— Зря ты это затеял. У тебя раньше ничего не вышло и сейчас не получится. Так что не спеши занимать трон Золотого императора, — сказала она, прежде чем уйти.
Кецалькоатль машинально протянул руку и бросил в рот горсть воздушной кукурузы, но зёрнышки были страшно горькими и твёрдыми. Обнаружив, что еда, приготовленная Чантико, превратилась в нечто непотребное, он с расстройства стукнул кулаком по столу и содержимое плошек, взлетев, просыпалось ему на голову дождём гнилых листьев и мерзких насекомых. Как ни странно, это его успокоило и он, обдумав сложившуюся ситуацию, снова впал в состояние равнодушной меланхолии.
По истечении двух недель Вифания появилась в зале Императорского Совета и объявила во всеуслышание, что отказывается от каких-либо притязаний на корону и возвращается в своё имение на Фандоре. В заключение она добавила, что на время отсутствия Золотого императора его брат — лучшая кандидатура на роль регента.
Поддержка императрицы, за которой закрепилась слава благоразумной женщины, заметно укрепила позиции Кецалькоатля. Зная, что она любит мужа, и просто так не будет бросать слов на ветер, преданные сторонники Золотого императора заняли выжидательную позицию. Во всяком случае, главы Небесных домов резко снизили градус неприязни к регенту и во время совещаний уже не принимали в штыки любое его предложение.
Стихи и пламенные взгляды Кецалькоатля не подкупили Вифанию; она надеялась отыскать Золотого императора до того, как регент займёт его место.
По возвращении домой она взяла Вещее Око и ещё раз попыталась отправить посланника на поиски мужа, но тот по-прежнему кружил по поместью, не выходя за его пределы. Карты Судьбы тоже не сказали ей ничего вразумительного, и тогда Вифания пошла на отчаянный шаг, она переместилась к Вишну.
Первое, что её встретило в Вайкунтхе[15], это мощный хор творений индийского бога. «Тот, чья форма похожа на цветущую зелёную гору, чьи губы как красные кораллы и глаза, как лотос… Ачьюта, божественный Ачьюта, жемчужина Ядавов… есть ли кто-то подобный во всей Индралоке… Тот, кто величайший правитель высшего царства… нет никого, похожего на тебя, нет никого, кто сильнее… обнажи свои лотосные стопы…О, Господь, Высший образ всего…»[16] — выводили в унисон множество ликующих голосов.
На этот раз Всеобъемлющий[17] был в божественном облике, приданном ему людской фантазией. Синекожий и четверорукий, с лотосом, растущим из его собственного пупка, он возлежал на гигантском змее Ананта-шеше, который, в свою очередь, плавал посреди Молочного океана, при этом змей вместе с остальными тварями пел осанну своему создателю. Правда, стоило появиться незваной гостье, и многочисленные змеиные головы повернулись к ней и дружно зашипели. Вифания переместилась подальше от мостра и, не спускаясь вниз, поклонилась хозяину Вайкунтхи.
— Приветствую вас, бхагаван Вишну, — сказала она, несколько раздосадованная тем, что индийский бог не один, а с женой. Лакшми занималась тем, что сидела у его ног и усердно разминала ему ступни, умащивая их благовониями. Судя по тому, что её божественный супруг, как сытый кот, жмурился от удовольствия, Вифания пришла к выводу, что Лакшми занимается этим не в первый раз, и фыркнула про себя. Она, конечно, любила мужа, но не представляла себя на месте Лакшми, которая вдобавок оказалась не ревнивой и одарила её благожелательной улыбкой.
— О, ишвари[18] Вифания! Какой приятный сюрприз! — в тот же миг Вишну оказался рядом с Вифанией и, взяв её за руки, с улыбкой заглянул в лицо. — Не ожидал, что прекраснейшая шакти снова посетит меня, — пропел он, глядя на неё с такой страстью, что она невольно покраснела.
— Прошу прощения за неожиданный визит, — проговорила гостья с натянутой улыбкой.
15
Вайкунтха (санскр. वैकुंठ, vaikuṇṭha IAST) — духовный мир в вайшнавской традиции индуизма, вечная обитель Вишну и его бесчисленных аватар и эманаций. Место вечного блаженства, в котором Вишну обитает вместе со своей вечной супругой Лакшми и бесчисленным множеством богинь процветания, возлежа на змее Шеша.
17
Ви́шну (санскр. विष्णु, viṣṇu IAST — «проникающий во всё», «всеобъемлющий» [1]) — верховное божество в вишнуизме. В индуистской мифологии наряду с Брахмой и Шивой является одним из богов Тримурти (триады божеств), где выполняет функции охранителя мироздания.
18
И́швари (санскрит) — форма женского рода, которая употребляется в отношении женского божества, особенно в шактизме.