— Почему? Дам. Честное слово.
Очень мило, что Никель воспользовался земной терминологией ради такого случая, но на меня трюк не подействовал.
— Да я не об этом. Не верю… во все это, — Я неопределенно повела вокруг себя рукой. — Ты же пошутил насчет развода?
— Нет.
— Развода, как платы за выполнение опасного и важного сразу для нескольких миров предприятия?
Ник промолчал. Значит, не пошутил.
— Что мне действительно мешало весь этот год на Земле, так это наличие официально зарегистрированного брака с теоретически несуществующим мужчиной из несуществующего мира, — я все больше начинала сомневаться в реальности происходящего.
— И правда, наверно, не мешало… Значит, хочешь остаться со мной? — Ник кинул на меня веселый взгляд — решил, что еще не все потеряно, раз у меня осталось желание иронизировать.
Я отвернулась.
— Я могу уже возвращаться обратно? Где мне найти куртку?
— Нет, не можешь, — он резко встал и, подойдя вплотную, посмотрел на меня сверху вниз. — Это все-таки похищение. Соблюдай правила приличия.
Я хмыкнула. Значит все-таки.
Потребовались усилия, чтобы остаться на месте и не отвести взгляд. Меня начало потряхивать, и я всем сердцем надеялась, что от усталости и пережитого волнения, а не от страха.
— Что же мне тебе предложить? — непроницаемо уверенный вид Ника дал трещину. Он слегка прищурился, почти улыбнулся, и я заметила несколько новых морщинок вокруг его глаз. — Не хочу давить, но мне очень нужны твои сны.
— Во-первых, ты мог бы предложить мне сесть, — я обошла Ника и уселась на его кресло. Буду считать это маленькой победой в нашем негласном сражении. Сложив руки на груди и откинувшись на спинку, собралась закинуть ноги на стол, но что-то в лице собеседника остановило меня.
Правильно, не будем перегибать.
— Во-вторых, ты мог бы предложить мне деньги, — на расстоянии от него я чувствовала себя гораздо увереннее.
Ник широко улыбнулся и переглянулся с атлантом.
— А я думал, что настоящий талант не купишь за деньги.
Я поразмышляла пару секунд.
— Ты прав, деньги это чересчур пошло… Всегда мечтала о собственном доме на Верхнем уровне.
Брови Ника поползли вверх.
— Высотного города?..
— Само собой. О существовании других многоуровневых городов мне ничего не известно.
— Может, лучше дом в Москве?
— Нет. Мне очень нравится Москва, но, понимаешь, там я чувствую некоторую профессиональную невостребованность…
Секунд десять мы в упор глядели друг на друга.
— Хорошо. Дом на Верхнем уровне. Теперь ты согласна? — я моргнула от неожиданности и замерла, не став спешить с ответом. Он согласился подозрительно быстро. Что ж, посмотрим, как сильно ему нужны мои сны.
— Плюс два миллиона таксов как компенсация морального вреда за похищение. И развод, конечно, — быстро добавила я.
Нужно отдать ему должное, он почти не поменялся в лице. На секунду замер, а потом рассмеялся. Снова. Отвыкнув от этого смеха, его тяжело переносить. Его даже не получается называть просто смехом. Кошмарный ужас, гремучая смесь маниакальности, веселья и скрытой угрозы — вот что это такое. Начавшись негромко, он усиливался, тембр уходил вверх, совершая дикие и немыслимые скачки; при этом Ник запрокидывал назад голову, одновременно приседая в коленях, посылая хохот в самое небо.
Я поборола сильнейшее искушение запустить в него чем-нибудь тяжелым или хотя бы заткнуть уши, пережидая, когда закончится пытка смехом.
— Дом и в придачу грёбаная куча денег? Не в земной валюте, а в валюте самого успешного и экономически устойчивого мира? Ты не перегибаешь, дорогуша? — он сделал такой издевательский акцент на последнем слове, что оно прозвучало унизительно, словно плевок. — Может, еще парочку островов Поднебесного архипелага?
— Нет.
— Нет?.. — он подался ко мне, приложив руку к уху. — Нет. Нет! НЕЕТ!
Ну до чего гениальный актер. Произнести одно простое, короткое слово со столькими интонациями. Переспрашивая. Констатируя. Ликуя. И, наконец, испытывая непередаваемое облегчение, посылая благодарность Вселенной.
Если он пытался воззвать к моей совести, то ее, по-видимому, больше не было. Позабыла в одном из измерений, лихорадочно прыгая туда-сюда.
— Вспомни, меня же называли Алмазной странницей… — я передразнила Ника.
— Ну да, конечно, — в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.
Он устало закрыл глаза, задумался и молчал слишком долго. Я поняла, что проиграла. Белизна интерьера начала тухнуть, становясь серой и тусклой. Одновременно с этим во мне росла опустошенность. Прилив энергии и бойкости иссяк. Еще немного, и не останется сил даже на то, чтобы с достоинством уйти.