Олег со смеху чуть не скатился с кровати.
– И много в городе просвещенцев?
– Большинство. Раньше, когда религия только вводилась, из-за нее погибали тысячи людей.
– Почему?
– Фанатики просвещенства убивали неверных и устраивали походы, чтобы обратить в свою веру покоренные народы.
– Как люди могут так обманываться?
– Это легко объяснить. Люди склонны верить во что угодно и поклоняться чему угодно. В любой религии они находят долю здравого смысла. На Нартулле есть множество самых нелепых верований, культов, религий, идеологий, сект, существующих и процветающих, несмотря на свою абсурдность.
Олег рассказал о своих приключениях. Хаджуй, выслушав его, сказал:
– Даже не знаю, как воспринимать твою любовь к Филлое. Не знаю, верить ли в то, что она теперь совсем другая. Не каждая тэйтэлла готова отдать свою жизнь за другого человека. Кто знает, может, она все искусно разыграла? Как бы не оказалось, что она лицемерила, называя тебя любимым.
– Этого не может быть. Слишком искренни были ее слова и поступки. Она любит меня. А если и солгала, то, по-моему, Саньфун, это мое личное дело, – довольно резко сказал Олег.
Хаджуй грустно посмотрел на Олега и, тяжело вздохнув, промолвил:
– Извини, друг. Ты прав. Я сую нос не в свое дело. Прости, что задел твои чувства.
Тут Олег понял, что разговаривал с Саньфуном совсем не по-дружески. Тот волновался за друга, а у Олега взыграло самолюбие.
– Кажется, я наговорил лишнего, – спохватился он. – Забудь мои слова, Саньфун. Я был не прав. Прости меня, дружище. Я эгоист и гордец.
– Пустяки, – усмехнулся хаджуй. – А насчет гордости я могу дать тебе сто очков вперед.
Мужчины рассмеялись.
– Меня все еще мучает один весьма интересный вопрос, – сказал Олег. – Скажи-ка мне, хитрый ты лис, каким образом представители одного народа могут быть и белыми, и чернокожими?
– В мире все возможно.
– И ты действительно не помнишь, кем был до того, как тебя нашли в горах Сен-Шана?
– Я не помню даже о том, как меня нашли.
– Но почему ты мне ничего не рассказывал?
– Я не люблю вспоминать о тех временах. Воспоминания ранней молодости бередят мои старые раны.
– Почему?
– Не хочу об этом говорить. Боюсь, ты будешь ошарашен и огорчен.
– Ты только разжигаешь мое любопытство.
– Ладно, – сдался Саньфун. – Расскажу тебе одну печальную историю. Свой возраст я отсчитываю от того времени, когда меня нашли в горах Сен-Шана. Когда мне было двадцать пять, я путешествовал в лесах, расположенных у края Чаши. Кайма лесов, окружающих луга Целло, называется Гакал. Чащи Гакала дикие и непролазные. Через них к краю мира проходит несколько десятков дорог, на которых путешественников поджидают разбойничьи банды. От одной такой банды я спас прекрасную девушку, которую потом полюбил. Она назвалась Ниидой. Полюбила меня и она, как я полагал. Несколько месяцев мы были счастливы. Я помог ей добраться до места, в которое она попросила сопроводить ее. Когда мы туда добрались, первой же ночью она исчезла, оставив мне записку, в которой сообщала, что мы не можем быть вместе. Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что она завоевательница Нартуллы Филлоя!
Наступила пауза. Тяжело вздохнув, Олег промолвил:
– Ты действительно меня ошарашил.
– Лучше бы я ничего тебе не рассказывал.
– Теперь я понимаю, почему ты хочешь ее убить. Она использовала тебя в своих целях и наплевала тебе в душу.
– Все это в прошлом. Наверное, она действительно изменилась и тебя любит по-настоящему, – с грустью сказал хаджуй.
– Саньфун, ты до сих пор ее любишь?
– Даже не знаю. Мне хочется ее убить, но думаю, встретившись с ней лицом к лицу, я не смог бы поднять на нее руку.
– Откуда ты знаешь, что та девушка была Филлоей? Ты веришь записке?
– Не только. После ее исчезновения я обшарил все вокруг. Местность, в которую я ее проводил, представляет собой беспорядочное нагромождение скал, каньонов, пропастей, ущелий, пещер, долин. Место совершенно безлюдное. Я нашел маленькое изолированное ущелье, в которое вела одна из сотен пещер, расположенных в скалах. Там я обнаружил след летательного аппарата. Мне стало ясно, что в записке – правда.
– Погоди-ка. Ведь в записке не было сказано, что она тебя не любит?
– Нет.
– Так может, она тебя любит?
– Олег, ты слишком увлекся попыткой утешить своего друга. Если Филлоя любит меня, то, значит, не любит тебя.
– А может, она любит нас обоих? – Олег вздохнул. – Хотя не исключено и то, что она не любит ни тебя, ни меня. Что, если она нас обманывала и говорила мне о любви лишь для того, чтобы я, как и ты, сопроводил ее к какому-то тайнику, где стоит летательный аппарат?