– По-моему, им понравился свет зажженной спички.
– Так давай устроим им фейерверк.
Мужчины быстро собрали кучу сухого хвороста, и кладбище осветило яркое пламя костра. Мертвяки в страхе начали разбегаться по своим склепам. Через несколько минут кладбище опустело.
– Хух! Ну и натерпелся же я страху! – выдохнул Олег.
– Чтоб еще раз его не натерпеться, давай-ка убираться отсюда поскорей.
Друзья вскочили на лошадей, которые неожиданно взбодрились. Их не нужно было пришпоривать, они сами резво бежали, ощущая освобождение от страха. Через несколько минут всадники выехали за пределы кладбища. Проскакав на всякий случай еще пару миль, они остановились на ночлег. Лес теперь не казался таким страшным и зловещим. Под треск костра напряжение спало, и они окончательно развеселились.
– Ну, Саньфун, ты просто гений! Такую тропинку выбрал!
– А что? По-моему, мы познакомились с веселыми ребятами.
– Чтобы назвать мертвецов веселыми ребятами, – усмехнулся Олег, – нужно обладать своеобразным чувством юмора.
– Не знаю как ты, но я лично чуть не упал со смеху, когда тот красавец сунул тебе под нос горсть гноя, запах которого наверняка вызвал у тебя приятные воспоминания о вкусной еде.
– Тебе смешно, а я чуть не обделался, когда тот тип, после того как я проткнул его насквозь, начал выкидывать такие номера.
– Скажи спасибо, что он не ляпнул гноем тебе в лицо.
– Лучше я скажу спасибо, что они нас не сожрали.
– Ты что, насмешничаешь? Когда они нас увидели, то разбежались словно тараканы. Мы для них, должно быть, дьявольски отвратительны и ужасны. А сейчас они, скорей всего, сидят в своих склепах и благодарят бога за то, что отделались лишь легким испугом.
– С каких пор ты стал таким ярым защитником гнойных трупов?
– Очень даже приличные ребята. Надо будет как-нибудь наведаться к ним в деревню, погостить, посидеть в склепе, выпить по рюмочке, поговорить о жизни.
– С мертвецами – о жизни?!
– Почему бы и нет? Мы ведь разговариваем о смерти.
– А если серьезно? Что ты о них думаешь?
– Если они действительно умершие, то живущие – гораздо страшнее.
– А объяснить этот феномен ты никак не попытаешься? Ведь то, что мы увидели, переворачивает все законы природы, все утверждения науки!
– Эх, Олег. Что ты знаешь о науке, а тем более о законах природы? Все возможно в этом мире. Вселенная безгранична и безгранично ее разнообразие. Если ты будешь пытаться все на свете объяснить, то, в конце концов, сойдешь с ума. Привыкай принимать все таким, каким оно есть. Я, например, за свой век столько всего перевидал, что не удивлюсь, если вон та птица на ветке сейчас заговорит.
– Так уж ли не удивишься? – раздался вдруг скрипучий голос.
Мужчины ошарашено переглянулись.
– Кто это сказал? – настороженно спросил Саньфун.
– И ежу понятно, что не твой друг, – раздался тот же голос. – Это я, птица.
– Но птицы не могут разговаривать, – удивленно промолвил хаджуй.
– Болван, даже попугаи могут разговаривать, а тем более я, – ответила птица и, сердито хлопнув крыльями, улетела.
Саньфун с открытым ртом смотрел на ветку и, похоже, не собирался его закрывать. Олег, увидев лицо хаджуя, так и покатился со смеху.
– Ты, Саньфун, хоть рот закрой, а то муха влетит.
– Какова наглость! Если птицы станут называть меня болваном, то как же назовут люди?
Олег веселился до упада. Саньфун, который так рьяно, с такой гордостью и достоинством отстаивал свои взгляды, так позорно потерпел фиаско!
– Ты таки прав, Саньфун, тебя ничем не проймешь, – подкалывал Олег.
– Ну, хорошо, твоя взяла. Попробуй тут не удивись, когда сначала оживают мертвецы, а потом птицы начинают ругаться, подслушивая чужие разговоры. Куда, в конце концов, смотрит Филлоя, наша хваленая любимая?
За последующие несколько дней, прошедшие без особых событий, друзья преодолели пятьсот миль. Через день они рассчитывали прибыть на место. Они полным ходом неслись по лесной тропе, когда увидели впереди человека, преградившего им путь. Приструнив лошадей, друзья остановились. Усатый мужчина с длинным шрамом на щеке, выглядящий лет на сорок, оценивающе разглядывал их.
– Хорошие у вас лошади, – сказал он. – Зачем двум парням шесть лошадей? Несправедливо. У некоторых нет ни одной. Например, у меня и у моих братцев. Пешком ходить трудно. Может, поможете нам?
– Конечно, – ответил Саньфун. – Отчего же не помочь добрым людям? А сколько же у тебя братцев?