Взгляд Саньфуна стал задумчивым. Он запел:
1
|Em| |A| |D|
Третий год я покоя лишен,
|Em| |A| |D|
Я душою в Искусство влюблен.
|Em| |A| |D|
Я стою на вершине горы,
|Em| |D| |G|–|H|
Вдалеке полыхают костры.
ПРИПЕВ:
|Em| |Am| |G|–|H|
Я отшельник, пещера – мой дом,
|Em| |Am| |G|–|H|
Мне уютно и радостно в нем.
|Em| |Am| |G|–|H|
Я на горной вершине стою
|Em| |D| |G|–|H|
И Искусство свое создаю.
2
Я не знаю, что в будущем ждет,
Но надежда мой ум бережет.
Огонек в моем сердце горит,
И со мною сам бог говорит.
3
Я открыл для себя новый мир
И Источник неведомых сил.
Отыщу ли единый ответ?
Замерцает ли Истины свет?
Закончив песню, Саньфун сказал:
– Теперь я должен у тебя кое-что спросить.
– Спрашивай.
– Хочешь ли ты овладеть Искусством и стать на путь познания Истины?
Лицо Олега просияло.
– Конечно, хочу. Неужели то, что ты говоришь обо мне, правда?
– Вне сомнения. Ты уже сейчас смог бы победить любого килийца. Правда, проблема в том, что они поодиночке никогда не нападают, разве что на раненого. Теперь наши пути параллельны и если твое мастерство будет расти с той же стремительностью, то через неделю мы сможем отправиться в Хаджую! В этом и есть завершение моей миссии – вернуться обратно живым.
– Вернуться живым? Загадочная твоя миссия.
– Ты загадочен не меньше. До сих пор не могу взять в толк, кто ты есть и откуда взялся. О себе ты рассказывать не хочешь, и я тебя за это не виню. Сам ведь молчу о цели своего задания. Сначала я подумал, что ты житель Тегильса, но быстро понял, что ошибаюсь. То, что ты не знал хаджуйского языка, меня не удивило, но то, что ничего не понял, когда я обратился к тебе на универсальном языке всех народов, крайне меня озадачило. Никогда не встречал человека, не знающего универсального языка. А до чего странная твоя одежда, особенно обувь! Во всем Эльфире я такой не видел.
Олег не рассказывал Саньфуну свою историю, поскольку не знал, как объяснить ему, что он с другой звезды. Ведь здесь не было ночи и, следовательно, не было видно звезд. Поверит ли ему хаджуй? Олег попытался представить себе обратную ситуацию: если бы он попал с Эльфира на Землю и начал бы рассказывать какому-нибудь землянину о том, что он пришелец с почти плоского мира, в котором нет ночи. Нетрудно понять, что бы о нем подумали. А откуда знать, что подумает Саньфун, услышав о том, что Олег – пришелец из мира в форме шара, в котором солнце каждые сутки уходит за горизонт. Нет, Олег не хотел, чтобы его приняли за сумасшедшего. Он решил повременить с рассказом о себе, пока не выведает о познаниях жителей Чаши в астрономии. Правда, в последнее время он начал сильно сомневаться в своих личных познаниях в этой области. Больше всего его сбивало с толку неподвижное светило. На расспросы Олега о нем хаджуй ограничивался туманным ответом: “Так устроен мир”. Саньфун, впрочем, на все вопросы об устройстве Эльфира отвечал подобным образом и не любил разговоров на эту тему.
– У меня есть кой-какие соображения насчет тебя, – продолжал хаджуй, – но это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Ты о себе молчишь, и мне остается лишь догадываться о том, кто ты есть.
– Ты тоже многого не договариваешь. Может, если мы откроемся друг другу, то что-то для нас прояснится?
– Если мы это и сделаем, то только в Хаджуе, когда я закончу свою миссию. Слишком многое поставлено на карту, и я не могу рисковать.
Ни Олег, ни Саньфун не настаивали на объяснениях друг друга, между ними было молчаливое соглашение. Но у Олега все чаще возникало необъяснимое чувство утраты. Он предполагал, что оно как-то связано с их умалчиванием о себе, но ничего не мог поделать.
Одновременно с хаджуйским языком Олег изучал универсальный, который давался ему гораздо легче. В разговорах с Саньфуном он все чаще прибегал к последнему.
Олега всерьез озадачил ответ хаджуя на вопрос о его возрасте. Саньфун как-то буднично и вполне серьезно сказал, что ему триста сорок два года. Олег переспросил, но получил такой же ответ. Он удивленно покачал головой, не зная, верить в это или нет. На лице хаджуя проскользнула гордая улыбка. Немного подумав и вспомнив о своей исчезнувшей седине и помолодевшем лице, Олег решил, что слова Саньфуна похожи на правду. Мало того, он сказал, что прожил совсем немного. Когда Олег спросил его о продолжительности жизни в Эльфире, Саньфун не очень-то понял этот вопрос. Он ответил, что есть здесь люди, не доживающие и до ста, обычно, когда идут войны. Но есть люди, прожившие тысячи лет. В объяснениях хаджуя Олег не заметил и намека на то, чтобы кто-то умирал от старости или болезней. Он мог, конечно, сомневаться в правдивости слов Саньфуна, но до сих пор тот ни разу ему не солгал, и у Олега не было причин не доверять ему. Когда же он сказал Саньфуну о своем возрасте и назвал цифру двадцать пять, то на лице у того появилось такое изумление, какого, наверное, не было у Олега, когда он узнал о годах Саньфуна. Хаджуя просто-таки прорвало: “Ты что, шутишь?! Судя по твоим способностям, поступкам и уму, тебе не менее пятисот! Более того, чем дольше я с тобой общаюсь, чем больше тебя узнаю, тем больше даю тебе лет. Взять хотя бы твое обучение Искусству. Иногда, увлекшись, ты непроизвольно применяешь такие блоки, удары и приемы, которых я тебе еще не показывал. У меня создается впечатление, будто ты не обучаешься Искусству, а вспоминаешь что-то, давно забытое. Волей-неволей, но я просто-таки вынужден каждый день добавлять тебе десяток-второй. Если признаться, то сначала я думал, что тебе не больше ста, но с каждым днем моя уверенность теряла силу, пока я не понял, что ты старше меня. И не будь я Саньфуном, лучшим учеником Великого Учителя, если здесь не пахнет тайной. Или ты скрываешь свой возраст, или мудр не по годам, или я дурак. Жду, не дождусь того момента, когда мы прибудем в Хаджую и обменяемся своими тайнами”.