— Слушай, как думаешь, когда тебя выпустят? — осторожный вопрос, который можно было задать при любом уровне знаний Флюры.
— Ну… Эх. Это странно. Обычно меня если запирали, то только на ночь. На утро открывали, и я шла в академию, как ни в чём не бывало.
Понятно. Похоже, о свадьбе она не знает.
— Почему только на ночь? Это же глупо.
— Это был своеобразный способ вылечить у меня боязнь темноты. В конце концов сработало.
Почему-то я был совсем не удивлён.
— Звучит ужасно. А что ещё с тобой делали?
Ответ не приходил долго. Слишком долго, чтобы можно было продолжать его просто ждать.
— Чего ты молчишь? Флюра?
— Я… Не думаю, что о таком можно говорить. Понимаешь, мы же семья… Нельзя просто так подставить её подобными речами.
Её слова были неправильными на стольких уровнях, что я даже не знал, с чего начать:
— Эм… Нельзя подставлять семью, которая запросто может запереть тебя на несколько суток в комнате? Подставлять семью, рассказ о которой её «подставит»? Подставить семью, которая…
Я вовремя запнулся. Флюре лучше было об этом не знать. Пока что. За дверью послышался вздох. Близко к моей голове. Похоже, Флюра тоже уперлась спиной в деревяшку.
— Но ведь это правда. Мать и отец у меня всего одни, разве я смогу найти где-то ещё? Любого человека в моей жизни можно заменить, но не их.
— Флюра, что за логика? Это же абсолютный пиздец. За логику, вроде, отвечает интеллект, а не мудрость, ты там деградировала за ночь?
— А, точно. Извини, я забыла, что ты социопат, и родного отца и мать за сто гривен бы продал. Так?
Я со злобой сжал кулаки и несколько секунд просто старался совладать с собой.
— Начинай тогда рассказ с самого начала.
— Что? — спросила она. — Зачем?
— Хочу понять масштаб ада, в котором ты находилась.
— Что такое ад?
— Ну, пока что твоя жизнь.
После небольшой паузы Флюра категорично заявила:
— Нет. Я не предательница, — почему-то в воображении представилось, как она мотает головой, держа руки скрещёнными под грудью.
— Ты обещала, что исполнишь моё желание.
— ЧТО?! КОГДА?!
— Не выебывайся! — ударил я по двери. — Я знаю, что у тебя прекрасная память. Ты всё помнишь.
Из комнаты стало доноситься шипение такое сильное, что мне казалось, будто она сейчас взорвётся. Пришлось добивать аргументами:
— Сама подумай… Разве тебе не будет легче, если ты выскажешься? Помнится, в далёкие-далёкие времена, когда я был в депрессии из-за того, что Аркаша — лесбиянка, ты говорила, что всегда выслушаешь мои проблемы. Мне тогда было стыдно признаваться, поэтому мы с тобой не поговорили об этом. Но за одно только твоё желание я готов отплатить в обмен.
— Что?! Тебе было так плохо из-за того, что она любит женщин?! Ну ты и жалок!
— А ещё я не признавался тебе, потому что знал, что ответ будет таким.
— Фи!
Наверное, она там вздёрнула носик. Не знаю, почему у меня такая уверенность. Просто немного скучно общаться, смотря на стену, приходится задействовать воображение.
— Слушай, — вдруг заговорила она. — А ты запишешь это в книгу свою?
Этот вопрос был неожиданным. Я даже не знал, как стоит на него отвечать, если бы она не помогла:
— Мне просто нравится, как ты пишешь. И как у тебя это так удаётся? Это же не твой родной язык.
— Пф-ф, — пожал я плечами, а сам начал лыбиться до ушей. — Честно говоря, я уже привык к нему. Настолько, что думаю на нём. И что, ты хочешь, чтобы твоя история сохранилась на бумаге?
— Очень.
Мне стало крайне хорошо. Прямо волна радости будто накатила, которая, проносясь по телу, отступала и снова возвращалась. Во мне словно открылся источник нескончаемого счастья, что работал теперь как моторчик, который меня подпитывал. Собственно, это и побудило меня сбегать в свою комнату, порыскать в вещах и найти рукопись. Я вернулся к Флюре и легонько стукнул ей в дверь.
— Ну давай, колись. Буду записывать, потом перепишу в некое подобие рассказа. С чего начнём? Насколько хороша память человека с двадцатью двумя интеллекта?
— Достаточно, чтобы помнить вещи, идущие с возраста в несколько лет. Начинай…
Четыре года для волшебника — очень важный возраст. Именно во время него Покров наделяет ребёнка своей силой, и он практически немедленно изменяется под стать полученному элементу. Но тяжело с точностью угадать, в какой день это случится.