Сначала Андрей даже обрадовался – такое количество работы помогало не зацикливаться на личных неприятностях. Потом понял, что обрадовался рано – тексты эти могли довести до буйного помешательства кого угодно. Большая их часть была написана помощниками – ну, то есть, человек задаёт сюжет, а помощник по мере сил пытается создать некое литературное произведение. Полученный в результате кошмар никогда не публиковало ни одно издательство. И если раскрученные регулярные авторы (серийные, по аналогии с маньяками) пытались таким образом увеличить и без того несметное количество своих книг, то их переставали издавать.
Такие «симбионтные» тексты Андрей поручал вычитывать и рецензировать своему помощнику (искореняя подобное подобным). Помощник справлялся блестяще. Его рецензии и вежливые обоснованные отказы от имени издательства полностью соответствовали запросам авторов. С некоторыми из них Андреев помощник состоял в длительной (многомесячной уже!) творческой переписке. От визуальных контактов (по наущению Андрея) стыдливо уклонялся.
Тексты, написанные людьми, Андрей упорно продолжал читать сам – а вдруг… Тексты (и их авторы) были чудовищны; они были скучны, предсказуемы, невообразимо глупы и неописуемо жестоки. Андрей читал. Его одолевала мизантропия. Андрей читал, редактировал и рецензировал. Кое-что издавалось. Андрей читал, ждал и надеялся – ну не может же быть так, чтоб ни одного…
Текст назывался «Мир чужих ожиданий», Андрей получил его позавчера. Автор – Иван Золотарёв. Слабенький текст, наивный, издать его невозможно (как с точки зрения Морали, так и из соображений рентабельности), но было там что-то. Или от безнадёги мерещилось?
И вот – Западный регион. Сначала помощнику: «Максимальная защита от любого вида нападения», потом заблокировать машину, как от электронного, так и от механического взлома. Теперь можно выходить. (Тутошние правила поведения Андрею были известны с детства – вон в том доме на углу двадцать лет назад жил Сашка).
На улице было очень светло и громко. Орали дурниной какие-то люди (в ослепляющем свете рекламы их было не видно и непонятно было, чего, собственно, они орут – то ли бьют там кого-то, то ли сношают, или это хоровая спевка от избытка чувств). Отовсюду какофонией гремела музыка. Мерзостно воняло всем сразу – мочой, парфюмерией, разлитым спиртом и спиртом уже переработанным, какой-то горелой синтетикой, шмалью неясного происхождения, но вполне понятного предназначения. Жизнь била ключом. Тут всегда так. Хотя сегодня всё-таки чересчур громко.
- У них что, праздник какой-то? День Похуиста? – «Почти. Сегодня выплатили пособие по семнадцати микрорайонам центра»
Что ж, это обнадёживает. Во-первых: здешние аборигены на ближайшие сутки обеспечены всем необходимым, а значит настроены, в большинстве своём, миролюбиво. Во-вторых: повод для знакомства с Витькой прямо-таки лежит на поверхности.
Термитники – вот на что похожи эти дома. Двухсотэтажные термитники, в изобилии входы – выходы, пролёты и коморки. В одни коморки – вход свободный, двери сняты или выломаны вместе с куском стены. Другие же коморки – наоборот, наглухо забаррикадированы (это такой условный сигнал для любителей лёгкой наживы: хозяева не жалуют непрошеных гостей и встречают их с оружием в руках). Хаотично и непрерывно снуют люди, помощники, бытовая техника, голографическая и стерео реклама. Для того, чтобы здесь выживать, требуются на редкость крепкие нервы и феноменальная устойчивость к внешним раздражителям.
На нужный этаж Андрей взобрался по лестнице, что далось ему с непривычки нелегко. Пользоваться лифтом было абсолютным безумием – здешние малолетние банды из поколения в поколение кровопролитно сражаются за право подстерегать заезжих лохов в лифтах и грабить оных безнаказанно, а слишком упрямых или бодрых убивать на месте. На лестницах, впрочем, обычно тоже дежурят маленькие разбойники, проигравшие в борьбе за лифт. Но с ними, в случае столкновения, было куда как легче – сравнительно открытое пространство даёт значительные шансы.