- Да потому, что я, оказывается, ничего не умею! – взорвался с полуслова Андрей, - ничего, из того, что уметь при моей работе просто обязан. Я ведь чуть не опоздал, дебила кусок! Должен же был понять, что автор такой повести пренепременно соберётся свести счёты с жизнью… А я вместо этого оставил всё как есть, и укатил домой. И не смог сразу же, с первого взгляда, понять, что Виктор – автор этой повести. Я сомневался, и это сомнение чуть не стоило ему жизни. И весь этот бесконечный умственный позор при беседе…
- А-а-атставить истерику! – командирским голосом сказала бабушка, и Андрей оборвал свои излияния, несколько раз глубоко вздохнул, посмотрел на неё виновато – Прости, у меня что-то плохо с нервами.
- Плохо у тебя не только с нервами, Андрей, плохо у тебя много с чем. Ты ошибся с определением возраста Виктора по одной простой причине – ты сам ментально младше, чем указывает твой реальный возраст. Ты всегда был несколько инфантилен, но это был не тот дурацкий инфантилизм идеалистов, о котором я сегодня говорила. Вам, прекрасный принц, очень нравилось ваше аристократичное амплуа, и присущий этому брезгливый снобизм в отношении черни. До поры до времени, этот образ, несомненно, приносил вам ощутимые дивиденды, и вы приятно выделялись среди ровесников; ни я, ни другие взрослые старались не вмешиваться – ты же знаешь, что мы приветствуем любые формы самовыражения, и в воспитании детей руководствуемся принципом «Не навреди». Но образ постепенно сросся с тобой самим, и тут уж сама жизнь начала демонстрировать отрицательные стороны этого амплуа.
- Что ты имеешь в виду? – устало спросил Андрей.
- А то, дорогой ты мой, что с годами все твои братья и сёстры смогли найти интересное для себя дело, стали в чём-то профессионалами, причём успешно сочетают это с основной задачей – поиском разумных. И начинают активно участвовать во второй основной задаче семей – пробиваются что есть сил в карьерном смысле. У кого-то это получается лучше, у кого-то – хуже; они набивают неизбежные шишки, приобретают опыт, и жизнь их полна и насыщена. А вы, принц, предпочитаете проживать в заколдованном замке, и если вдруг обстоятельства заставляют вас из этого замка выглядывать наружу, то вы стараетесь вернуться обратно со всей возможной поспешностью – бабушка закурила, Андрей тоже, и она продолжила мягко и проникновенно – и век бы вы так жили, ничего не меняя. Но такая перспектива пришлась отнюдь не по вкусу принцессе, и она сбежала, не выдержав тусклой вашей и монотонной жизни. Убежала – и с упоением бросилась в тот грязный, глупый, злой и некрасивый мир, которого ты так упорно сторонишься. Тот самый мир, в котором как-то умудрились освоиться и Мит с Дашкой, и Лис, а уж он бирюк, каких поискать. И Сашка вон уже крутится в политике, а это тебе не по Западному шляться, тут нужно уметь так залазить в души дуракам, что нам с тобой и не снилось…
- Вот только не начинай нравоучений в стиле «твой брат уже год не писает в штаны, а ты до сих пор как маленький», - раздражённо сказал Андрей, – я успехи остальных и сам замечаю. Ну, допустим, ты права. Так может ты заодно ещё и знаешь, что мне теперь делать? Как развиться до должного уровня? И какие явить миру достижения?
- И в душу не ебу – грубо и честно ответила бабушка, - ты над этим сам думай, благо голова на плечах имеется. Но одно я знаю точно – когда Вики надоест болтаться среди дураков (а ей скоро надоест, можешь не сомневаться), и она соскучиться по заколдованному замку, то будет очень плохо, если там её встретит всё тот же опостылевший принц. Плохо это будет, в первую очередь, для тебя, Андрей. И я предупреждаю заранее: по возвращению, Вики станет старше тебя на целую жизнь. Это может полностью разрушить ваши отношения, и теперь уже навсегда. Потому, что раньше всегда был старше ты, а не она. Это первое. А второе – учти, Андрюша, все принцессы, конечно же, мечтают выйти замуж за принцев. Но вот видеть в своих мужьях они норовят уже не принцев, но королей; и сами желают стать королевами, а не застыть в принцессах навечно.
- Хватит меня стращать, я уже всё понял. Но ты не знаешь, что мне теперь делать, и я тоже этого, к сожалению, не знаю. Одно знаю точно – я не хочу больше искать разумных; моя некомпетентность в вопросах знания человеческих душ может быть для них попросту опасной. Я устал быть вечным Уотсоном, и при каждой трудности бегать к тебе или деду за советами. И на данный момент моя работа в «Новой книге» становится окончательно бессмысленной. Но. Я, конечно же, не брошу издательство в такой неподходящий момент. Домучаю этот несчастный Год Писателя, за оставшееся время постараюсь подыскать себе хоть какую-то замену. В крайнем случае, переманю кого-то у конкурентов.