Настя повисла на парне, едва переставляя ноги. По джинсам в паху расплывалось темное пятно.
В квартире Сашка завел девушку прямо в ванную. Открутил горячий кран, щедро сыпанул на дно мыльную стружку и стал раздевать Настю, усадив на скамеечку и присев перед ней на корточки. Под конец девушка отошла настолько, что даже пробовала помогать ему.
Сашка поднял девушку на руки и опустил в ароматную пену. Стал аккуратно обмывать ладонью. Когда Настя перестала дрожать, завернул в полотенце и отнес в кровать. Баба Степа успел взбить подушки и откинуть одеяло, и тут же протянула девушке рюмку с желтым, вонючим содержимым:
— Пей разом.
Настя выпила и закашлялась. Ведьма сунула ей в руку чашку с водой — запить. Довольно кивнула. Пришел на мягких лапах Тимофей, прыгнул в изножье кровати. Настины глаза закрылись. Сашка укутал ее одеялом и вслед за Стефанией вышел в прихожую.
— Рассказывай.
В глубине души он на миг почувствовал себя наушником и предателем, но… вспомнил застывший взгляд Насти и рассказал все.
— Иди к себе.
Сашка ушел в гостиную, с ногами забрался на старенький диван и схватил какую-то книгу. Глаза тупо скользили по строчкам, не воспринимая содержания. Он поймал себя на том, что раз в двадцать пятый перечитывает фразу: «Конвергенция социокультурного содержания в гносеологическом аспекте перманентного развития вытекает из…» — и отбросил учебник. Прислушался. Баба Степа звонила куда-то, тон разговора был беспощадным, приказным.
Дознаватель подошел к раскрытому окну. Солнце спряталось за соседний дом, почти весь двор оказался в тени, но до ночи было еще далеко. И вдруг весенний веселый гомон отрезало. С дальнего конца въехал бусик с девизом Дома, обогнул двор по периметру и дал задний ход, разворачиваясь и притираясь задней дверцей к подъезду. Двор опустел, как по команде. Бусик с Сашкиной позиции тоже не стало видно. Только навязчиво, словно шмель в паутине, ревел мотор. Трижды громко стукнули двери, а потом долго было очень тихо. Сашка выбежал в прихожую. Баба Степа махнула на него рукой:
— Не бойся, она до вечера не проснется.
Через четверть часа машина уехала. Сашка выглянул в подъезд — на соседской двери белела полоска бумаги с лиловыми расплывшимися печатями.
Он, как вор, пойманный на горячем, захлопнул дверь. И почти тут же заливистой трелью прозвенел дверной звонок.
— Отойди, я сама открою, — баба Степа, запахнув халат на груди, проколыхалась к выходу. За дверью стояла красивая высокая женщина в оранжевом плаще, с объемистой сумкой, на широком ремне перекинутой через плечо. И было что-то в ее лице, в зачесанных волосах, сразу говорящее, что перед ними учительница.
Ведьма отступила, гостья шагнула в прихожую и опустилась на колени:
— Не губите…
Сашка хотел поднять ее, но Стефания отмахнулась.
— Так. Кто вы?
— Томилина Оля… Ольга Сергеевна, — она дернула правой рукой, — из поэтической школы.
Той, что через дорогу, кивнул себе Сашка.
— Я Нины… Кашиной… классный руководитель. Мне… сказали, что Нина и ее родители арестованы. А я… отстранена от должности, и начато служебное расследование. Против меня и директора.
Баба Степа наклонила тяжелую голову:
— И чего вы хотите?
— Но это же… неправильно! — Ольга дернулась вперед. — Вот так… Высылать несчастную девочку. Без суда, без возможности оправдаться…
— Закон в этом случае говорит однозначно, и не надо заниматься словоблудием.
— Но…
— Она организовала травлю человека, который не мог защититься, — полные губы Стефании дернулись. — А коль вы не в состоянии привить своим ученикам если не милосердие, то хотя бы здравый смысл — в школе вам делать нечего.
— Разве все ваши ученики безупречны?!
— Среди них не было подлецов.
Ольга понурилась: как под тяжелым грузом.
— Разбуди Настю, Саша. И приведи сюда, — сказала баба Степа. И когда он попробовал возразить, словно припечатала взглядом.
Парень зашел в спальню и потряс девушку за плечо. Настя неуверенно села в постели. Сашка помог ей набросить халат и, не до конца проснувшуюся, вывел в прихожую.
— Вот, Настя, это учительница той девочки, что тебя обидела. Что с ней сделать? — спросила баба Степа ровным голосом. Настю опять стало трясти.
— П-пусть она уйдет!
Ведьма повернулась к Ольге:
— Слышала?
Та вдруг вскочила:
— Вот так?! Из-за уродки?! Да будь она…
И тогда Сашка впервые в жизни ударил женщину.