День сегодня предстоял особенный. Трудный. Даже и не день вовсе, а сутки‑двое, а там, гляди, и на третьи повернет. С сегодняшнего дня Шашлык ожидал резкого поворота в своей судьбе и карьере. Комбриг обещал – а человек он солидный, раз сумел этакую глыбищу своротить. Младшему этому, лисенышу, Шашлык не больно‑то и поверил – но решил повременить с отказом, согласился на вторую встречу. И когда из шкафа полезло черное чудовище – чуть не обгадился. И сразу понятно было, что человек этот – не отсюда. Снаружи, из‑за бетонных гексагоновых стен. С воли . И сразу видна была его повадка – волчара матерый, взгляд жесткий и бывалый. Такому сразу веришь. Ну… почти. Но даже если и нет, если не сладится задумка – Шашлыково дело маленькое: повар. Хоть и старший. Заныкается в каморку – и вася‑кот. Ни в чем таком подозрительном не замешан, революционных настроений не поддерживает, к Доку ходил только на процедуры – артрит проклятый, чтоб его. Даже и в карточке амбулаторной все прописано.
Поваренки уже шуршали – вскрывали рационы, расставляли на столах банки с тушняком, шугали жирных рыжих тараканов, плотоядно подмигивающих глазами‑бусинами со стен. До побудки минут двадцать, потом еще полчаса на сортир и мыльно‑рыльное – но подготовиться нужно заранее. Это номера могут свои сопли да бигус, БР №3, обождать – а господа капо ждать не любят. И нужно загодя все подготовить, минут этак за полчаса – а потом держать в духовом шкафу, чтоб горяченьким на стол подать. Шашлык зевнул во всю пасть и ухмыльнулся – будет вам сегодня горяченькое, пидоры. С перчинкой.
– Ну че тут? Вскрывать начали уже?
– Никак нет, господин старший повар, – отрапортовал один из поварят, мелкий Шмыга. – Ждем. Все ж по времени…
– Эт пра‑а‑ально, – одобрительно проворчал Шашлык. – Когда начнете?
Шмыга кинул взгляд на большие часы на стене.
– Пять минут, и начинаем.
Шашлык снова одобрительно проворчал и отошел на свой обычный пост – уселся на стул с высокими ножками, стоящий аккурат под часами. Словно капитан на мостик.
Пять минут пролетело быстро – волновался. Слегка. Предлог, под которым можно выслать поварят, придумал еще накануне – недостача. Типа – не все с пищеблокового склада принесли. Тем более что и соломки подстелил – и впрямь пару коробок тушняка накануне не выдал. Тут ведь основательно нужно, чтоб комар носа…
Свой пункт плана знал железно – подсыпать в котел дряни. На этом все. И спустя часок – самому больным сказаться. Чтоб в Медчасть проводили. То что его сразу отпустят – он не сомневался: слишком уж нужен капо, они к нему со всем вниманием. Большего Комбриг ему не доверил. Да и не только ему – когда давал последние инструкции, никому лишней информации не сказал. Но это и правильно – каждый должен знать только свое и уж на своем участке отработать по полной. И наверняка сейчас в соседних модулях Гексагона такие же старшие повара, как он, точно так же сыпят в котлы яду. Эх и веселуха скоро начнется…
Задумался, замечтался – и чуть не просрал момент. Всполошился уже когда тушняк вовсю шкворчал в чугунах, греча с подливой томилась в большом котле, паря ароматным парком, а поваренки шинковали салат. Самое время сработать! Чугуны открыты, пару движений – и все готово…
– А тушняк‑то?.. Тушняка всего четыре короба! – обозрев картонные отходы на столе, взревел он. – Эт че за хня?!.. Вы мне че тут… Вы меня обосрать перед начальством решили?!
Поваренки, все трое, разом вжали головы в плечи – Шашлык вел дела строго, мог и скалкой приложить. Запросто. Шмыга вякнул было – вроде того, сколько накануне получено, столько и распаковано – но Шашлык рыкнул снова и ткнул пальцем в сторону склада:
– Три короба сюда! Шустрее мне! Ключ вот!
Дальше все прошло быстро. Поварята дернули в кладовую – а Шашлык сполз со своего стула и проковылял к вареву.
– За всем глаз да глаз нужен, – подбирая со стола половник, проворчал он. – Того и гляди косяка упорют… – мешанул разок‑другой кашу, подцепил на край половника, попробовал, морщась и закатывая глаза на камеру, торчащую в углу… – Ну дак ёп! Так и знал – недосолено!
Дальше просто. На столе – соль. Вот она, эта пачка. С меточкой. Надеялся, что поварята сами сделают – да не повезло, не дошли у них до нее руки. Вскрыть, сыпануть половину в котел, размешать. Соль – вовсе не соль, а херня какая‑то. От Дока получена еще полдекады назад. Пока нес до Пищеблока – семь потов сошло, все трухал, что на досмотр остановят. Обошлось. Отнес пачку на склад, незаметно пихнул в коробку точно таких же пачек – но пометочку на ней оставил. Да и не денется никуда, в день «Г» выдавать‑то все равно ему.
Вернувшиеся поварята застали старшого на стуле с грозно насупленными бровями. Впрочем, работники вышколены, и Шашлык очень скоро вновь благостно взирал на суетящуюся молодежь. И даже кивнул одобрительно, когда Шмыга, вывалив в котел новые банки с тушняком, снова сбрызнул из меченой пачечки. То что еще и пробу при этом снял, отхлебнул из половника солидный глоток – так это ничего. Видать, судьба такая. Да и все равно всем здесь скоро кранты. Может, еще и легко отделается, незаметно окочурится, тихо и без мучений. Философски покивав сам себе, Шашлык поднял глаза на часы – пора было подавать. Эх, вывози, судьбинушка. Плюсуй пару‑тройку часов – и начнется. Вот как только Шмыга подыхать станет – тогда совсем скоро и веселухи жди.
Второй Отряд Общих работ сегодня распределили на уборку Радиала. Несмотря на плотное движение, дело это было безопасное – нужно только выгородить очередной участок, кусок дорожки в сотню‑другую метров, и не вылезать за киперку. Машины сворачивают загодя, у них в ПДД это железно прописано – а крысюки знай себе мети, загружай мусором тачки‑носилки да тряпкой по бетону елозь.
Прохаживаясь взад‑вперед, Желтый время от времени поглядывал на актив отряда. Все пятнадцать проинстуктированы еще с ночи – и сейчас, ловя их встречные взгляды, Желтый понимал, что они ждут. Да уж скорей бы. В актив они со Смолой и Паном выбрали целых пятнадцать человек. Номера проверенные. И, самое главное – довольно высокой злобности. Все те, кто по разным причинам имели зуб на капо – и за кого хотя бы раз братья‑бугры впрягались и разруливали сгущающиеся тучи. Кому руку‑ногу починить, кого от работ отмазать, кого и подкормить малость… Да и просто те, за кем знали, что этот уж точно за любой кипиш. Кроме голодовки.
Правда, сегодня именно с голодовки и началось – к завтраку не притронулся почти никто. Вечером перед отбоем о Фабрике в отряде стало известно всем. Поблевали, конечно, не без этого… Правда, блевать было особо нечем – скудный ужин давно уже всосался. Так только, желтым желудочным соком пол сбрызнули… Трупоед – оскорбление страшное. Поначалу, конечно, взметнулись – но бугры в цензурных и нецензурных сумели объяснить, что ждать осталось всего ничего. Уже завтра оторветесь по полной. Малость притухло – однако Желтый прекрасно понимал, что это ненадолго. Каждый таил в себе – и Фабрика стала последней каплей.
Капо недоумевали – обычно белковое говно сметалось в один присест, да еще и добавки глазами выпрашивали – но разбираться особо не стали. Да и не до того – спешили набить брюхи завтраком. У них‑то самих сегодня жратва была роскошная, Шашлык и тушняк подал, и салатик, и сырка, и шоколад. И самогону, понятное дело, остограмил. Твари… И Желтый не совсем понял вчерашние слова Комбрига – начинать часа через полтора после завтрака, когда капо слегка занервничают. С чего им нервничать‑то после такой жрачки?
Впрочем, как оказалось, есть с чего. Часов у Желтого не было, но за капо он следил чутко и понял – пора. Понял потому, что ближайшие черножопые вдруг стали проявлять непонятную нервозность – потирать животики и закусывать свои пухлые, смазанные жирным завтраком, лоснящиеся губёшки.
Инструкции были получены четкие – упирать на внезапно жутко заболевшее пузо и общее нездоровье. Дальше действовать по обстоятельствам – но обязательно попасть в Медчасть. Повернувшись к Смоле, Желтый чуть заметно кивнул – и, согнувшись и ухватившись за живот, заковылял к ближайшему капо.
– Слышь, начальник… Чё‑та живот у меня скрутило, а? В сортир не отпустишь?