— Вот, значит, как, — кивнул Руф, как будто ничуть не удивленный. — Понятно. А для чего Личу вся эта энергия, он не писал?
— В книге встречалось несколько туманных упоминаний какого-то ритуала, только я так и не смог понять, какого. Но готовился к нему колдун много лет, это абсолютно точно.
— А может, этот самый ритуал, будь он неладен, нужен, чтобы вернуть ему молодость? — поднялся на локте Сидри. — Чего же ещё мог так страстно желать старый хрыч?
— Ох! — только и сказал Нэк. До сей поры он ни разу не задумывался о мотивах Лича, хватало других забот. Но если гном прав, и кристалл собирает жизненную силу для своего хозяина, то не означает ли внезапно изменившийся мир, что Лич начал действовать? Или это только побочный эффект вышедшего из-под контроля проклятия? Кто знает… Но что ни говори, а это безумие нужно остановить, пока ещё не поздно. В этом Нэк был уверен.
— Не дадим ему завершить начатое, чем бы там оно ни было, — будто прочитав его мысли, сказал Мергольд. — Мы уже так близко, мы должны успеть.
— Да, — кивнул Руф и начал подниматься. — Все поели? Тогда идём дальше, пока жизнь не покинула наши тела! Вперёд, и горе тому выродку, который встретится мне на пути. За гибель леса, за осквернение земли, за все те злодеяния, что здесь творятся, я сам выдавлю из него жизнь по капле.
— Вот это слова настоящего мужика, — рыкнул гном. Поднялся на ноги и встал рядом с Руфом, а тот не отодвинулся. Перед лицом общей опасности все распри были забыты.
— Идём, — сказал Мергольд, помогая Нэку встать. — Идём, если можешь.
— Конечно, могу, — улыбнулся Нэк через силу, заметив краем глаза, что Сидри оставил-таки у костра свои драгоценные инструменты, что Руф не взял свой похудевший, но всё ещё объёмистый заплечный мешок, а Мергольд сменил дорожные сапоги на какое-то подобие кожаных чулок. Оружие, впрочем, никто из них привесить к поясу не забыл. Если выживут, подумал Нэк, они вернутся за вещами, если нет — всё уже станет неважно. И не стал брать ни свои путевые записки, хотя они и весили совсем немного, ни кошель с бережно хранимыми деньгами на новую жизнь.
— Конечно, могу.
И он шёл, повторяя эти слова про себя, пока не потерял сознание. И уже не видел, как друзья молча волокут его на себе через лилово-зелёную ночь, ко все приближающейся колдовской башне.
Глава 8
Враги появлялись будто бы из ниоткуда. Серо-зелёные, мерцающие неживым тусклым светом, они плыли к ним со всех сторон. Крылатые, с кривыми когтями на лапах, с длинными хвостами, с хоботами, с кошачьими глазами и паучьими жвалами… Всех обличий и не перечесть.
Башня Лича вонзалась в лиловое небо в каких-нибудь тысяче-другой шагов впереди, но пропускать к ней путников так просто явно не собирались.
— Запре-ет, — шелестели призрачные твари, и вместе со словами из их ртов вырывался смрад вперемешку с отчаянием.
— Нельзя-я, — хрипели они, и пространство вокруг их полупрозрачных тел дрожало и дробилось на осколки.
— Уходи-и, — свистели защитники башни, и когти их скрежетали о сталь клинков, высекая искры.
Мергольд сразил троих, но видел в моменты передышки, как их тела, оставленные позади, вновь обретают плотность и начинают подниматься в воздух. Ещё немного, и их просто сомнут количеством. Чудо, что до сих пор не смяли.
Вот уже стоит на одном колене Руф, схваченный чьим-то зловонным хоботом за ногу, вот Сидри дерётся сразу с десятком, и руки его, поднимающие шестопёр, движутся всё медленнее.
Они прикрывают их с Нэком, дают шанс добежать до проклятого алтаря, горящего тем же тусклым светом, что и оберегающие его твари. Но долго им не продержаться.
Книгочей тихо бормочет себе под нос. Он не может идти и тяжкой ношей болтается на плече Мергольда, мешая двигаться. Но бросать его степняк не собирается. Если им и суждено спастись, то вместе.
Алтарь ближе, ещё ближе. Кристалл в его центре мерцает, словно путеводная звезда. Однако врагов с каждым мгновением становится только больше. От них не убежать, их не одолеть смертному существу. Для них с Нэком всё кончено, теперь это очевидно. Но, может быть, они еще успеют?..
Что такое там шепчет товарищ, Мергольд даже не пытался понять, пока голос молодого учёного не обрёл вдруг силу, и в нём не зазвучали очень знакомые интонации. Степняку показалось на мгновение, что он снова вернулся в тёмные, затхлые, полные затаённого ужаса коридоры гномьего города, а потом он понял, разом похолодев, что на поле боя явился сам Лич. Всё, вот теперь точно конец…