— Меня зовут Гризвольд, — кивнул в ответ седой мужчина, — а это Рютаро Китамура.
И тут же, без перехода, обратился к своему спутнику:
— Зачем ты выкрасил лицо человеку сиреневым?
— Это чтобы показать действие отравляющего тумана, — непонятно ответил Рютаро.
— Скорее уж оно бы стало зеленым, или красным, а не такого экзотического оттенка, — хмыкнул Гризвольд.
— А могло бы стать и таким, — заупрямился Китамура.
— Не могло.
— Ну не стирать же!
Я едва успевал вертеть головой, пытаясь вникнуть в суть их беседы, но понял не так уж много. Названный Рютаро говорил с едва заметным, но всё-таки проявлявшимся иногда восточным акцентом. Я решил, что его странная, нездешняя внешность объясняется именно происхождением из дальних краев. Определить что-либо по виду Гризвольда я так и не сумел. Он был одновременно каким-то очень простым и понятным, и в то же время немного странным, будто бы… потусторонним. Не хотел тащить свои домыслы на страницы серьёзного труда, но именно таким он мне и запомнился.
Следующие несколько часов я провел в гостеприимном доме Г. и Р., рассказал немало о себе и своей миссии нести слово божье среди всех живых существ мира, не скрывая как успехов, так и неудач. В главе 4 я уже описывал тот досадный случай, когда Дриада и ее помощник — эльф (вот еще одно чудо драконьего города! Где же ещё теперь встретишь живого эльфа?) чуть не принялись бить меня в четыре руки. А ведь я всего лишь сказал, что моя религия не допускает существования души у деревьев и птиц… Когда я рассказал про это, желая позабавить собеседников, Гризвольд усмехнулся и посоветовал мне быть осторожнее в высказываниях, а Рютаро пожал плечами и заявил, что душа есть у всего на свете. Мне жаль этих язычников, но, думаю, однажды они придут к пониманию истины.
Поначалу я проникся уважением к своему брату-писателю и хотел даже дать Китамуре несколько советов, пока с огорчением не узнал, что тот ничего не пишет, а всего лишь по просьбе друга раскрашивает иллюстрации. И где? В книге, полной злобесова колдовства и чародейства, написанной Гризвольдом исходя из собственного, весьма, по его уверениям, богатого опыта! Ох, храни Небо его нечистую душу… Я скорее перевел разговор на погоду, чтобы случайно не опоганиться.
Помимо огорчительного в доме Г. и Р. нашлось немало поистине интересного и чудесного. Например, чудесный паровой котел, обеспечивающий теплом их жилище (как раз через те странные трубы вдоль стены) и неизвестный, насколько я могу судить, даже лучшим мастерам Юга. Схему прилагаю. На нём, к слову, и нашлись мои сохнущие одеяния. Стоит упомянуть к тому же заморские вещицы и оружие, любезно показанные мне Гризвольдом. А так же искусно сработанную самораздвижную лесенку. Что уж говорить про учёного кота, умеющего говорить "добрый день" и "погода на диво хороша"! Воистину, чего только ни встретишь в городе драконов, куда меня, единственного из ревнителей истинной веры, забросила почти два года назад милосердная судьба! Здесь даже человек может жить под одной крышей с повелителем небес. Ведь Китамура, как вскоре выяснилось, тоже был драконом… Поразительно! Жаль, я не успел разузнать побольше о его судьбе. Думаю, однажды мне это ещё удастся, если провидение будет ко мне благосклонно.
Кроме прочего, меня накормили горячим, что тоже оказалось весьма приятно. Единственной просьбой добрых хозяев, приютивших замёрзшего путника, было описать всё честно, а не "как у вас, церковников, водится". Так я позже и сделал, не желая уронить чести церковников, и, чего греха таить, уязвлённый таким недоверием.
Обсохнув и согревшись, я тепло распрощался с хозяевами дома и отправился к себе, покуда метель прекратилась, совершать дневную молитву и писать эти строки.
Вечером же, решив посетить Таверну и разузнать о желающих принять истинную веру…