Ника снова кивнула, внутренне нахмурившись. Кланы? К чему это он?
― А ты хочешь вступить в клан, Саан? ― Майо вдруг сделал шаг вперед, и, остановившись, присел перед ней на корточки. ― Ты сможешь, у тебя сильный Дар. Будешь носить красивую одежду, есть сладости и больше не бояться.
Та-ак... Это что ― предложение? Ника ощутила, как внутри до звона натягивается незримая струна. Неужели монах действительно как-то связан с наемниками? Или просто решил отдать ребенка-Избранного одному из кланов, надеясь на благодарность?
А может, в самом деле думает, что так будет лучше?
Стоп. Не время для размышлений. Майо ждет ответа.
Что сказать? Что?
― Саан?
Ника выдохнула.
― Не хочу! ― Если не знаешь, что врать ― говори правду. По крайней мере, не запутаешься.
Монах удивленно расширил глаза.
― Почему?
― Я не хочу бросать Шати!
― А почему ты думаешь, что придется ее бросить?
Ника нахмурилась. Ладно. Побудем умненьким ребенком.
― Ее не возьмут. А я... я слабый и не могу сделать так, чтобы взяли.
― То есть, ты хочешь сначала стать достаточно сильным, чтобы вместе с тобой в клан приняли и Шати? ― поднял брови монах.
― Ага. И я стану! Обязательно!
― Конечно. Самым сильным. ― Майо поднялся с корточек и снова потрепал Нику по макушке. ― Просто старайся.
Весь обратный путь девушка задумчиво хмурилась, даже не давая себе труд это скрывать. Нет, в том, что у монаха могут быть на них планы, она подозревала и раньше, а теперь эти самые планы обрели отчетливые формы. Клан, значит. Интересно, у него уже есть кто-то на примете? И связан ли этот “кто-то” с нападением на деревню?
Если связан...
Нужно уходить. Как можно скорее.
Только куда?
Ника до боли зажмурилась, проясняя мысли. Так. Успокойся. У тебя еще есть время. Этот... монах думает, что ты всего лишь по-детски наивно хочешь стать сильнее, чтобы потом ставить условия принимающему клану. План, достойный ребенка, и такой же невыполнимый. Майо понятия не имеет, что жизненный опыт девушки Ники, пусть и не слишком велик, но ощутимо больше того, что положено пятилетнему крестьянскому мальчишке. И что весь этот опыт буквально кричит держаться от кланов и их дел как можно дальше ― просто из чувства самосохранения.
Хорошо. Пусть монах считает, что нужно лишь подождать, причем не слишком долго ― дети редко бывают терпеливы и не умеют оценивать свои успехи. Пусть думает, что все под контролем. А она, тем временем, решит, что делать. На худой конец, всегда остается Дар...
― Светлого дня, Шати! ― мужской голос почти заставил Нику вздрогнуть, вырывая из напряженных размышлений.
Неужели они уже пришли?
― Светлого дня, Майо-дзи. Саан не шалил?― сестренка оторвалась от развешивания одежды повернулась к ним.
― Нет-нет, что ты! Наоборот, у тебя очень ответственный брат. Знаешь, о чем мы только что с ним говорили? Я спросил...
Монах оказался весьма живым рассказчиком, с улыбкой и буквально в лицах пересказывая произошедшее несколько минут назад. А Ника, замерев, слушала, не зная, что и думать.
Майо-дзи и не собирался ни о чем умалчивать.
То есть... для него это был просто разговор?
Глава двенадцатая
Глава 12
Когда чего-то ждешь, время тянется до невозможности медленно ― но Ника вполне могла оспорить данное утверждение. Для нее месяц до сбора урожая пролетел в одно мгновение, слившись в неразличимую полосу тренировок и медитаций. Каждый день она поднималась с рассветом и ложилась, полностью вымотанная, как физически, так и ментально. Пробежки, упражнения, попытки экспериментов...
Сил не хватало даже на то, чтобы помогать Шати ― только, шатаясь, прийти на закате домой, проглотить ужин и рухнуть на соломенную циновку. До следующего рассвета.
Порой Ника сама себе казалась автоматом, игровым персонажем с включенным макросом или героем корейской гриндилки. И да, хотелось бросить все, зарыться куда-нибудь в нору и не вылезать оттуда с пару-тройку недель ― лишь бы не трогали. Вот только стоило проснуться с первыми лучами и увидеть рядом с собой уже приготовленный завтрак и узелок с обедом, как любые мысли об этом испарялись, как туман под солнцем.
Шати вставала еще раньше, чтобы помочь единственным, чем могла. Шила, стирала, готовила еду, с радостью делилась всем, чем знала... И ее ― бросить? Только потому, что сложно?
Ника, конечно, не считала себя образцом добродетели, но и подобной тварью ― тоже.
Майо, как ни странно, так никуда и не ушел, проводя дни в молитвах у алтаря и богословских разговорах. Впрочем, кое-какой толк был и от него ― монаху еще дважды пришлось отпаивать Нику тем жутким отваром, убирая последствия перегрузки Дара. И пусть степень истощения и в подметки не годилась тому, первому разу, без помощи было бы труднее.