И все те же двое. Только владелец комнаты больше не берется за пиалу ― а его плечи опущены, словно под незримой тяжестью.
― Я все правильно понял?
― Да, господин. ― в голосе все так же закутанного в серое шпиона нет ни грамма неуверенности ― одно спокойствие.
― Мой сын попросил у Избранного Змеем яд. У шестилетнего ребенка. Через месяц после знакомства. И этот яд ― для меня.
― Да, господин.
― Более того, он не собирается принимать мальчика в клан ― а значит, после выполнения плана Данару Избранный должен умереть.
― Судя по всему, господин.
Тот, кого назвали господином, тяжело выдохнул. Здесь, в этой комнате, перед этим человеком, ему можно было не прятать ни боль, ни разочарование. Потому что они вместе всю жизнь. Потому что Шинто ― молочный брат, доверенный шпион, правая рука ― не предаст никогда.
Потому что друг друга они видели в любых обстоятельствах.
Впрочем, глава Синего Льда позволил себе лишь секунду слабости. А потом выпрямился ― резко, рывком ― и уронил всего три тяжелых, словно камни, слова.
― Мой сын ― глупец.
― Я понимаю, вы разочарованы, господин... ― судя по интонации, Шинто искренне сочувствовал сидящему рядом. Но тот только взмахнул рукой.
― Не тем, чем ты думаешь. Меня ни капли не задевает, что Данару решил расчистить себе путь к власти таким способом. Это случается. А умение предавать ― не худшее качество для главы клана. Не лучшее ― но и не худшее.
― Но тогда почему?
― Потому что мой сын ― глуп. ― снова тяжело уронил мужчина. ― Потому что жажда власти и высокомерие ослепили его, и он не видит очевидного. Потому что менять Избранного Великим Духом на всего лишь порцию яда ― все равно что бриллиант на горбушку. Потому что доверие завоевывается годами, а потерять его можно в один миг.
― Я... понимаю.
― Такой глава погубит клан. ― похоже, ответной реплики Шинто даже не услышали. Слишком погружен был хозяин кабинета в свои тяжелые мысли. ― Несколько лет ― и от того, что поколениями строили мои предки, не останется ничего. И это моя вина. Я не сумел воспитать старшего сына.
― Господин...
― Не возражай! ― мужчина яростно сверкнул глазами. ― Я занимался настоящим ― и забыл о будущем. Укреплял величие клана, не думая, кому его передать. И теперь мне придется за это расплачиваться.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Хозяин кабинета что-то напряженно обдумывал, уронив лицо в ладони. Его собеседник ― молча ждал.
А когда глава Синего льда снова выпрямился, выражение его глаз вполне оправдывало название клана.
― Шинто!
― Да, господин?
― Отправь своему человеку несколько Вестников ― и пусть мгновенно сообщает, как только Избранному будет грозить опасность. А сам ― собирай воинов. Сильнейших. И пусть будут готовы вступить на Дорогу, как только придет сигнал.
Глаза Шинто чуть расширились.
― Господин? Вы собираетесь...
― Собираюсь. ― голосом главы клана можно было ковать металл, словно молотом. ― Мои ошибки ― это мои ошибки. И как бы не дорог был мне сын, клан стоит куда большего.
Мужчина в сером поднялся из-за столика и поклонился ― глубоко и медленно, ничуть не похоже на его привычные поклоны.
― Да, господин Кайран. Как прикажете.
Глава тридцать третья
Глава 33
Рассказ Шати ― не такой уж и длинный, но несколько запутанный ― Ника слушала, из-зо всех сил стараясь успокоить натянутые, словно струна, нервы и не пропустить ни единой детали. Насколько ей это удалось ― другой разговор. Да и Шати оказалась вовсе не идеальным рассказчиком ― она то и дело сбивалась, перескакивала с одного на другое и слишком боялась за брата. Ника ее понимала ― самой тоже не слишком нравилось происходящее ― вот только легче от этого не становилось!
Впрочем, вытянув из названной сестры все, что только возможно, она не то чтобы облегченно вздохнула, но несколько расслабилась. Да, разговор был. Да, Шати его подслушала. Вот только ничего особо секретного в нем не прозвучало ― так, намеки. На то, что ее, Нику, вовсе не собираются принимать в клан, на то, что Данару собирается использовать Избранного Змеем в каком-то опасном деле, на то, что от выполнившего свою работу ребенка потом с легкостью избавятся... Ничего такого, о чем нельзя было бы догадаться в ее положении.
Вот только зачем?
Ника ничуть не верила, что Шати способна подслушивать разговоры. Слишком наивна, добродушна и слишком верит людям. Плюс ― благодарна госпоже Орин и ее подругам. Даже если бы и услышала что-нибудь случайно, то тут же и ушла бы, не желая подобным образом оскорблять хозяев дома.
Значит, в той самой подслушанной первой фразе должен был быть некий крючок. Нечто, что заставило бы младшую сестренку ― и не важно, что по возрасту тела Шати в два раза старше! ― наплевать на благодарность и принципы. Намек на опасность, причем грозящей не только ей, но и брату.