Впрочем, что она могла знать о обязанностях местных служанок?
― Сообщи госпоже Орин, что в ближайшее время я не смогу навещать ни Шати, ни ее с подругами. И передай вот это ― в качестве извинений.
На то, чтобы набросать на бумаге несколько слов, ушло никак не больше минуты. На то, чтобы снять с руки браслет ― и того меньше.
― Как скажете, господин. ― с легким сомнением в голосе проговорила Зара. И то верно ― подношение далеко от обычного, но придумать другой повод передать яд Ника просто не успела.
Оставалось только надеяться, что служанка сделает все как сказано. И не станет сплетничать. Благо, записку ей прочитать не удастся ― вот и пригодился зубодробильный Высокий стиль каллиграфии, что с таким упорством вбивал в нее старик Ман.
Проводив взглядом тут же вышедшую за дверь Зару, Ника скрипнула зубами, и, до боли в пальцах сжимая приборы, принялась ковырять любовно приготовленную еду. Теперь от нее больше ничего не зависит ― двойка воинов у входа в комнаты весьма убедительно доказывает, что дергаться бесполезно.
Так что сообщить Орин ― и ждать. Уж если женщина была против даже первоначального плана Данару, вряд ли ей понравится его вариация. Судя по всему, господин наследник задумал сущее самоубийство, и Ника с удовольствием бы его в этом поддержала ― не будь связана с ним намертво. Вместе с Шати.
Проклятье. И ведь даже выдать сына отцу не попытаешься ― перед его приездом Данару наверняка подчистит все следы. В том числе и живые.
Остается только верить, что ее союзница найдет применение подаренному яду. И что сестра сейчас в безопасности.
Пока.
Но от этого ― не легче.
Глава тридцать шестая
Глава 36
― Госпожа! Госпожа!
― Да, Мира? ― Орин медленно отвела взгляд от массивного металлического браслета. Эту не совсем обычную вещь ей передали всего несколько минут назад, “в качестве извинения от господина”. Только вот умный мальчик Саан ни разу не делал ей подарков ― тем более, таких. И почему он теперь не сможет навещать женское крыло?
Это было совершенно не похоже на все, что случалось раньше. Значит ― что-то произошло. Что-то важное.
И самое неприятное ― она не знала, что именно.
Недопустимо.
― Только что у входа в комнаты Шати встали двое воинов! Говорят ― распоряжение господина! ― Мира задыхалась от волнения, темные волосы, уходу за которыми она уделяла столько внимания, были растрепаны, а в глазах горела откровенная паника.
Что?
В первый миг Орин даже не поверила, а поверив ― побледнела. Нет, Мира не лгала, но это и было самое страшное. В женское крыло не допускались мужчины ― никогда. Да, приходили некоторые доверенные слуги. Да, делалось исключение для детей и родственников. Но так?
Приказ Данару был попранием всех мыслимых и немыслимых традиций. Впустить чужаков к своим женщинам ― это втоптать в грязь свою честь, а их низвести едва ли не до разряда тибу, что развлекают незнакомцев в веселых кварталах. Неудивительно, что Мира в такой панике!
Что дало повод мужу пойти на подобное? Не просто же так! И этот браслет, странный подарок Саана...
Вот именно. Саан. Она должна была догадаться раньше ― в последнее время все, что происходит в поместье, вращается вокруг этого ребенка. Данару, она сама... Нет, раскрыть их маленький заговор точно не могли ― иначе стража встала бы не только у комнат Шати. Но тогда что?
― Госпожа, сделайте что-нибудь! Мы...
Орин снова взглянула на паникующую подругу и решительно поднялась из-за столика. С загадкой браслета она разберется позже.
― Мира!
― Да, госпожа?
― Скажи остальным, чтобы пришли в мои комнаты. Поможете мне собраться.
― Госпожа? ― а вот теперь в глазах ― радостная надежда. Приятно, когда тебя считают всемогущей.
Орин выпрямилась.
― То, что приказал господин муж мой ― недопустимо. А значит, мой долг как жены ― указать ему на это, и как можно быстрее.
***
Тонкий слой белил, темные брови, алые губы. Шелк расшитого золотом одеяния. Драгоценные шпильки в высокой прическе.
Женщина ― украшение мужчины. Драгоценный камень, хрупкий цветок, чье предназначение услаждать душу и радовать взор. Тихая, милая, беспомощная, не способная поднять взгляд... О, сколь многие погнались за недостижимым идеалом, так и не узнав, что на самом деле все совсем иначе. Да, женщина должна быть красивой, ибо только красота чаще всего задевает мужские сердца. Но одной лишь красоты ничтожно мало.
Мир принадлежит мужчинам ― Орин осознала это необычно рано. Для хорошей жены муж должен быть центром мира, для девушки ― отец. Мнение женщины, разум женщины, желания женщины ничего не значат. Точнее, значат лишь в той мере, пока это удобно. Ум, воля, амбиции ― недопустимая роскошь. И тем, кому они достались, сложнее вдвойне.